— Это невыносимо, — печально ответила Одри. — Их целый год не будет дома!
— Ну, ведь это делается ради того, чтобы они получили хорошее образование! — неодобрительно хмыкнула Эдна.
— Мне не кажется, что это — приемлемая цена. Но я подольше останусь в Англии у Сисли, и, возможно, куплю себе там дом. — Одри запнулась, подбирая правильные слова. — Я не хочу быть Сисли обузой.
— Дорогая, я уверена, что ты ее не обременишь. А кроме того, Англия — не твоя родина.
— Верно. Но это место, где будут жить мои дети, и я хочу, чтобы они чувствовали себя там как дома. Со временем, уверена, они будут чувствовать себя в Англии уютнее, чем здесь.
— Леонора — очаровательная девчушка, просто прелесть. Я ее обожаю!
— Она славная девочка, — с гордостью согласилась Одри. — Она, конечно, не может похвастать красотой, как сестра…
— Ни ее характером, слава тебе Господи! Не хватало нам второй Алисии, — перебила ее Эдна и тут же осеклась. — Она слишком смазлива, это до добра не доведет.
— Но она ведь такая красавица, правда?
— Зато Леонора красивее душой. — На какое-то мгновенье ей показалось, что Одри обиделась. Эдна вспомнила, что материнская любовь подчас слепа. Одри понятия не имела, насколько себялюбива Алисия, или, по крайней мере, не хотела это признавать. — Алисия, конечно, тоже замечательная, — дипломатично продолжила она, потому что пришла сюда не затем, чтобы обсуждать детей. — Похоже, они с Луисом подружились.
Как только прозвучало имя деверя, щечки Одри заалели, точно спелые яблоки. Она потупила взор и принялась возить лепешкой по тарелке.
— Он учил их играть на фортепиано. Они от него в восторге, — ответила она.
— Он хорошо ладит с детьми.
— Да он сам большой ребенок! Поэтому и находит с ними общий язык.
— Как же он не похож на своего брата, — вставила Эдна.
— Это правда, — уклончиво ответила Одри.
В разговоре ощущалась некоторая напряженность. Чувство такта не было сильной стороной тетушки Эдны: она всегда предпочитала говорить начистоту, а хождение вокруг да около очень ее расстраивало. Она сделала глубокий вдох и поставила чашку на стол.
— И что вы намереваетесь делать, дорогая моя? Так не может продолжаться вечно, я права?
— Я не знаю, — увильнула от прямого ответа Одри. Она вспомнила слова тетушки, сказанные на прощание в тот день, когда она вернулась из Англии. Было бы глупо притворяться, будто она не понимает, что та имеет в виду.
— Луис останется здесь?
— Я полагаю, он планирует вернуться в Англию.
В воздухе какое-то время висела гнетущая тишина.
— А, — понимающе вздохнула тетушка Эдна. И посмотрела на племянницу полными сочувствия глазами: — Так вот почему ты хочешь купить себе дом в Англии.
Одри хотела было возразить, но тетушка продолжала, не обратив на это никакого внимания:
— Ты не можешь прожить две жизни одновременно. Что подумают девочки, когда обнаружат, что вы с Луисом вместе живете в Англии? Они сочтут это весьма странным, ты так не считаешь? Ты скажешь обо всем Сесилу или будешь скрывать?
— Тетушка, вы неправильно меня поняли, — попыталась протестовать Одри, но Эдна склонила голову набок и лукаво прищурилась.
— Девочка моя, я не вчера родилась на этот свет. Я знаю, каково это — полюбить человека и потерять его.
— Солнечный Гарри, — проговорила Одри, помешивая чай серебряной ложечкой.
— Мой милый Гарри… Я любила его больше жизни, и я его потеряла. Его не вернуть. Я знаю, что такое горечь утраты. — Она дотронулась рукой до руки Одри. — Девочка моя, я лишь хотела сказать тебе, что человек способен справиться со всем. Сначала кажется, что сердце твое разбито навсегда, и ты бродишь в своем собственном аду, куда никому другому нет дороги. Люди попросту не верят, что ты можешь страдать так сильно. Но время лечит. Ты любишь Луиса всем сердцем, и один раз ты его потеряла. Теперь, когда он вернулся, ты не хочешь терять его снова. Я тебя понимаю. Но на этот раз ставки слишком высоки: ты должна подумать о Сесиле, о детях. Развод — это очень грязное дело, а грязь не отлипнет, куда бы ты ни уехала.
Слезинка упала прямо в чашку Одри. Она очень тихо заговорила:
— Я вышла замуж за Сесила потому, что этого хотели мама с папой, а мне хотелось, чтобы после смерти Айлы они вновь были счастливы. Я поступила правильно. Я вышла за него ради них, но всегда любила только Луиса. А сейчас я люблю его даже крепче, чем тогда. Разве вы не понимаете, что это — мой второй шанс? — Она вперила в Эдну тревожный взгляд, но та лишь покачала головой.
— Нет. Луис — это соблазн, перед которым ты должна устоять во что бы то ни стало. Ты сделаешь несчастными людей, которых любишь. А разве можно построить счастье на чужой беде?
Одри отдернула руку и сокрушенно кивнула.
— Я ведь не могу жить только для других, — сказала она.
— Любовь всегда жертвенна, милая Одри. Ты сделала свой выбор, и этот выбор был верен. Сесил тебя любит. Он хороший, честный мужчина, и я не поверю, что тебе он не нравится. Возможно, ты не любишь его так, как его брата, но он тебе не безразличен. Ты умеешь сострадать, Одри, я тебя понимаю. Ты построила семью с Сесилом, у вас две прелестные дочки, за которых ты несешь ответственность. Сесилу пришлось поступиться отцовскими чувствами, чтобы дать им самое лучшее образование. А сейчас, дабы они могли уверенно стоять на ногах, ты должна пожертвовать своей любовью к Луису. Как девочки смогут смотреть людям в глаза, если их мать сбежит с их дядей? Что скажут их друзья? Ты представляешь, как они будут мучиться? Никогда не забывай, что твои поступки отражаются на твоих близких. Если хочешь, можешь втоптать в грязь свое имя, но не рань невинные души детей! Ты обязана сделать все возможное, чтобы они не узнали, что такое позор.
Одри уронила в чай еще одну слезинку. Она больше не желала слушать тетю. Ее внутренний голос что-то шептал, но она оставалась глуха. Ей лишь хотелось, чтобы тетушка Эдна оставила ее наедине с собственными мыслями и надеждами, которые распускались у нее на глазах, словно прекрасный гобелен, сотканный из мечтаний.
Повисла долгая пауза. Тетушка позвала официанта и попросила принести еще лепешек. Одри рассматривала чаинки, скопившиеся на дне чашки.
— Девочка моя, — наконец нежно промолвила Эдна, и Одри снова захотелось плакать. Она бы сладила с гневным осуждением, но сочувствие выбивало ее из колеи. — Когда ты была совсем маленькой, твое будущее рисовалось безоблачным, ибо ты была наделена добрым нравом и красотой. С другой стороны, у Айлы характер был гораздо сложнее, и я считала, что ей в жизни придется нелегко. Никто не мог предвидеть, что произойдет. Но я знаю тебя, милая моя, и очень тебя люблю. Именно поэтому я могу с уверенностью сказать, что ты не убежишь с Луисом. Ты слишком ответственна, и так было всегда. А люди, по сути своей, редко когда меняются. Изменились лишь жизненные обстоятельства. В глубине души ты понимаешь, что потеряешь слишком много. Я знаю, ты воспримешь мой совет в штыки, потому что мой голос вторит голосу твоего разума, но все же я рискну тебе его дать. — Она взяла Одри за руку и посмотрела ей в глаза. — Зажги в сердце свечу за здравие Луиса и следи, чтобы она не погасла. Но отпусти его, а сама останься и убереги свою семью от бури, в которой пострадали бы вы все. Никто не знает, что уготовано тебе судьбой, но твое счастье и счастье твоих детей — в твоих руках. Сделай свой выбор, и я убеждена, что ты поступишь правильно.