– Этих – нет. Да и как бы я мог их знать, если тогда ещё и деды их не родились? Знаю только, что и в мои дни были люди, которые украшали себя знаком дракона – в точности таким, как вы описываете. Мой отец к ним присоединился ещё в ранней юности, когда он тоже, подобно мне, был заложником, правда, при дворе европейского государя. Горел рыцарским пылом, хотел независимости для родной страны и рассчитывал, что они ему в том помогут.
Влад глубоко втянул воздух.
– Помогли…
Он раскрыл глаза, и вампиру захотелось отодвинуться подальше от застарелого горя, что плавилось в них и закипало чёрной смолой.
– Да, граф, Орден Дракона объединял не только магов: туда входило немало знатных особ, даже правителей. И всем им верхушка Ордена диктовала условия, старалась использовать в своих интересах. А вот благоденствие маленькой Валахии её не интересовало. Если бы отец не старался угодить этим кровопи… простите, граф, этим негодяям, не проиграл бы он битву под Варной! И не пришлось бы нам, его детям, идти в турецкий плен…
– Так вы считаете, это Орден Дракона? Тот самый, от которого получил имя ваш отец? И…
– Ну что уж там, договаривайте. Да, и я. То самое имя, из-за которого мы совсем недавно готовы были глотки друг другу перекусить. А теперь я думаю: а стоило ли? Такая ли уж великая честь носить имя, полученное от бесчестных чернокнижников?
Вампир решительно встал рядом с ним. Ростом он был выше Влада, который сейчас к тому же сгорбился, прикрывая руками лицо.
– Это замечательное имя, князь. Вне зависимости от его происхождения, вы его прославили на века. Ну и что же, что чернокнижники…
– Как бы я хотел с ними расправиться, – будто не слыша его, бормотал Влад. – Наказать подлецов… Но отец? Разве одобрил бы он это? Он же сам состоял в Ордене…
Что это? Неужели у него слёзы на глазах? У него?! За эту минуту уязвимости граф готов был простить соседу по Карфаксу все предшествующие выходки. Цепеш выглядел таким… таким… человечным! Что такое человечность, по-настоящему может оценить лишь вампир, который ощутил, что он глубоко растроган.
– Вы их уже наказали. – Он ободряюще положил руку на тёплое человеческое плечо. – Не удалось же им поставить вас себе на службу. Для Ордена Дракона это поражение, я уверен, чувствительней физической смерти двух-трёх – да пусть даже десятка – членов.
И добавил:
– Но если попытаетесь – помогу, чем смогу.
Влад взглянул ему в лицо и улыбнулся:
– Бросьте, граф. Это отребье и впрямь не стоит наших сил. Невольно они даже совершили благое дело: помогли мне найти друга, на которого можно положиться.
Сэмюэль Мазерс нежно поглаживал магические пентакли, лежащие в массивной квадратной шкатулке. Их только что привез из Парижа посыльный. Изящный позолоченный замок был нетерпеливо вскрыт, фиолетовая бархатная крышка ларца откинута – и – вот они, три драгоценных артефакта! Тщательно выделанный много-много лет назад пергамент с магическими знаками, начертанными красными и черными чернилами; насчет красных имелось некоторое сомнение – чернила ли это… Мазерс ликовал: наконец-то он может назвать себя самым могущественным магом современности! Он ни чуточки не жалел ни целого состояния, потраченного на пентакли, ни собственного времени и нервов – на поиски и приобретение артефактов ушло два года без малого. Но все испытания рано или поздно кончаются, и вот – день настал. Он, Сэмюэль Мазерс, обладает поистине великой властью. Осталось только заполучить Эстерхази…
Мазерс встал из-за стола и нервно заходил по кабинету – ему не сиделось. Подошел к окну, еще плотнее задернул тяжелые синие портьеры. Вновь приоткрыл и выглянул на улицу, где уныло моросил мелкий нудный дождик. Его буквально трясло от возбуждения. Вдруг сзади, на столе, послышалось подозрительное шуршание. Мазерс вздрогнул: «Там же пентакли»! – пронеслась тревожная мысль.
Он обернулся…
– Ну вот. Это последняя, – весело заявил Ксаверий, щелкнув пальцами. Лежавшая на столе в нарисованном мелом круге крыса очнулась, шевельнула лапками; возмущенно пискнула. Монада аккуратно, почти нежно спустил ее на пол с напутствием: – Давай, беги, подружка, откуда пришла! Твои уже все на месте!
Крыса быстренько последовала его совету, ловко лавируя между нагромождением шкафов, столов, стульев, статуй и анатомических пособий..
– Как вы с ними управились, – восхищенно покачал головой стоявший рядом Арни. В магической лаборатории больше не было ни души – только Ксаверий и Арнольд.
– Я же говорил тебе – проще простого магически перепрограммировать животных, – пожал плечами Монада. – Учись, пока я жив! Теперь веселая хвостатая компания вернется к тому, кто их послал, и задаст перцу. Ох, и попляшут шоломонарии! – он сладко зевнул.
– Теперь можно и домой, отдыхать – кофе с коньяком, интересная книга…Хотя… – он задумался на секунду; широкая улыбка засияла на лукавом, плохо выбритом лице. – Хотя, я думаю, не зайти ли мне сегодня вечером на огонек к бедной малышке Кэт. По-моему, она на меня обижена за прошлый раз…. – Арни покраснел. Ксаверий покосился на него и хихикнул: – Чего краснеешь, юноша? Запомни: если симпатичная женщина намекает, что хочет, дабы ты ей… эээ… лично пожелал спокойной ночи – никогда не упускай возможности это сделать. Я вот тогда на банкете слегка оплошал… намека не понял, – он сокрушенно покачал головой. – Но все поправимо.
– Ксаверий, ты можешь думать в свободное время о чем-то другом, кроме выпивки и женщин? – надулся Арни, до невозможности смущенный обсуждаемой Ксаверием темой и оттого раздраженный.
– А о чем же еще? – искренне удивился Ксаверий. Арни только рукой махнул.
– Ладно, – снова зевнул Ксаверий, выключая настольную лампу. – Пошли.
И два друга покинули лабораторию.
…Сэмюэль Мазерс обернулся и ахнул: в открытой шкатулке, прямо на его драгоценных пентаклях, сидела толстая серая крыса. Мало того – она не просто сидела, он эти самые пентакли грызла, причем с явным удовольствием.
– Пошла вон! – закричал Мазерс в ужасе. Крыса только посмотрела на него черными бусинками, не прекращая свое занятие. Мазерс подскочил к столу, схватил толстенный том святого Августина. И шарахнул по крысе. В последний момент безобразница успела как-то увернуться. Мазерс дрожащими руками схватил пентакль. Его худшие страхи оправдались: пергамент был изгрызен, почти треть пентакля пропала. Мазерс схватился за сердце. Ему вдруг стало нехорошо. Он на секунду прикрыл глаза… а когда открыл, на том же месте снова восседало хвостатое животное и закусывало его артефактами. Правда, крыса была вроде другая, более тощенькая и мелкая.
– Ах, ты тварь! – издал председатель Золотой Зари вопль, полный отчаянья, и снова схватился за блаженного Августина. Однако сему достойному философу явно было не под силу справиться с ситуацией: по полу бегало уже штуки четыре отборных крыс. До Мазерса, наконец, дошло. Магический принцип «содеянное возвращается» (в основном, трижды) работал. Крысы пришли от тех, кому были посланы в наказание; и теперь они на его же глазах уничтожали самое драгоценное – пентакли.