– Вы знали?! Знали? – Взор Алины полыхнул гневом. За ее спиной стояла госпожа де Плугастель, которая приветственно улыбалась, хотя глаза ее были полны печали. – И ничего мне не сказали! Вы вызвали меня на откровенность, притворились равнодушным и вытянули нужные сведения. Как это низко и коварно, Андре! Низко и коварно. Не ожидала от вас такого.
Андре-Луи, с трудом сдерживая нетерпение, спросил:
– Может быть, вы скажете мне, какой вред я нанес лично вам? Или вы хотите меня уверить, будто сердитесь из-за того, что я не допустил предательского убийства своего друга?
– Не в этом дело.
– Очень даже в этом.
Госпожа де Плугастель попыталась примирить невесту с женихом:
– В самом деле, Алина, если этот человек друг Андре-Луи…
Но девушка перебила ее:
– Речь идет совсем не об этом, сударыня. Речь о наших отношениях. Почему он неискренен со мной? Почему так коварно использовал меня, почему подверг риску потерять доверие, с которым ко мне относится Месье? Он использовал меня, словно… словно шпионку.
– Алина!
– А разве не так? Кем, по-вашему, меня будут считать при дворе, когда выяснится, что этот человек, этот опасный агент из числа ваших друзей-революционеров, бежал потому, что я раскрыла намерения друзей его высочества?
– Об этом никто не узнает, – ответил Андре-Луи. – Я уже говорил с д’Антрегом и удовлетворил его любопытство.
– Вот видишь, Алина, – увещевала ее госпожа де Плугастель, – все кончилось хорошо.
– Не вижу ничего хорошего. Теперь мы не сможем доверять друг другу. Мне придется следить за собой, чтобы не сболтнуть лишнего. Как я могу быть уверена, что, разговаривая с Андре, я говорю со своим возлюбленным, а не с агентом революционеров? Что подумал бы обо мне Месье, узнай он обо всем?
– Мнение Месье, безусловно, необычайно важно, – с сарказмом произнес Андре-Луи.
– Вы еще насмехаетесь? Конечно важно. Монсеньор почтил меня своим доверием, так неужели я вправе обмануть его? А теперь я предстану в его глазах либо предательницей, либо дурой, не умеющей держать язык за зубами. Приятный выбор! Тот человек бежал. Он вернется в Париж, будет и дальше вершить зло, направленное против принцев, против короля…
– Вот мы и добрались до сути: вы сожалеете, что его не прикончили.
В этом предположении была доля истины, и оно окончательно вывело из себя мадемуазель де Керкадью.
– Это неправда! Никто не собирался его убивать! А хоть бы и так, это только следствие, а я говорю о причине. Зачем вы их смешиваете?
– Затем, что они неразделимы. Причина и следствие – две стороны одной медали. Рассудите по справедливости, вспомните, что мы говорим о моем друге.
– Вот и получается, что друг вам дороже, чем я, – сказала она, совершенно по-женски извратив смысл его слов. – Ради него вы мне солгали, ибо умолчание равнозначно лжи. Вы одурачили меня, обманули притворной праздностью своих вопросов и мнимо-безразличным видом. Вы чересчур хитроумны для меня, Андре.
– Хотелось бы мне быть настолько хитроумным, чтобы показать вам, как все это глупо.
Госпожа де Плугастель положила руку на плечо девушки.
– Алина, дорогая моя, неужели ему нет оправдания?
– Подскажите хоть одно, сударыня.
– Да сколько угодно, раз тот человек – его друг. Не представляю, чтобы Андре мог поступить иначе. Подумайте, милая моя, и вы со мной согласитесь.
– Не на вас он испытывал свою хитрость, сударыня, иначе вы думали бы по-другому. Но, как вам известно, это ведь еще не все. Что вы скажете, Андре, о затеянной вами дуэли?
– Ах, это! – беззаботно бросил Андре-Луи, радуясь возможности сменить тему. – Все уже улажено.
– Улажено? Да вы окончательно уронили себя в глазах Месье!
– Ну, по крайней мере в этом я могу доказать, что вы не правы. Я был у его высочества, он меня выслушал и отнесся ко мне снисходительно. А вот противник мой лишился высокой благосклонности.
– И вы хотите, чтобы я поверила?
– Можете удостовериться, если угодно. Его высочество все-таки принимает во внимание факты и допускает связь между причиной и следствием, которую вы отказываетесь видеть. Когда я рассказал ему, за что ударил господина де Турзеля по лицу, принц счел мои действия обоснованными. Он обязал господина де Турзеля извиниться передо мной. Я как раз жду капитана.
– Извиниться перед вами за то, что вы ударили его по лицу?
– Нет, моя милая глупышка, за тот повод, который он дал мне для этого.
– Что же это за повод?
Андре-Луи рассказал дамам все и по их лицам понял, как они расстроены.
– Его высочество, – добавил молодой человек, – считает, что пощечины недостаточно, чтобы искупить такое оскорбление. Причем возможно, что такое мнение сложилось у него благодаря той слабости, которую он питает к вам. По его словам, это оскорбление в каком-то смысле затрагивает и вашу честь.
Он увидел, что выражение глаз Алины наконец-то смягчилось, и внутренне поморщился, сочтя это проявлением ее признательности принцу.
– Как это любезно со стороны его высочества! – воскликнула она. – Вот видите, Андре, каким добрым и великодушным он может быть.
В зале появился господин д’Антрег в сопровождении капитана де Турзеля. Андре-Луи оглянулся на них через плечо.
– Меня ждут. Алина, могу я увидеться с тобой еще раз, прежде чем уйду?
Она снова напустила на себя суровый вид.
– Не сегодня, Андре. Я должна обо всем подумать. Я потрясена. Ты меня обидел.
Госпожа де Плугастель шепнула ему на ухо:
– Предоставьте мне помирить вас, Андре.
Он поцеловал руку матери, потом Алине, которая согласилась на это очень неохотно. Потом, придержав дамам дверь, он повернулся к графу и капитану.
Высокомерный молодой офицер был бледен и зол. Несомненно, ему уже сообщили о неудовольствии Месье, и сейчас он размышлял, как оно отразится на его продвижении по службе. Капитан, весь натянутый как струна, подошел к Андре-Луи и отвесил церемонный поклон. Андре-Луи столь же церемонно поклонился в ответ.
– Сударь, мне передан приказ его высочества взять обратно слова, которые я употребил вчера вечером, и принести за них свои извинения.
Андре-Луи не понравился его умышленно оскорбительный тон.
– Сударь, его высочество приказал мне принять ваши извинения. Я полагаю, что мы выполнили этот обмен любезностями с взаимным сожалением.
– С моей стороны это определенно так, – заявил офицер.
– Тогда можете умерить его сознанием того, что, как только ваш долг перед его величеством будет выполнен, вы всегда можете призвать меня к ответу.