Тот прожевал и, подняв глаза от тарелки с исходящей паром гусиной печенью, продолжил:
– Как я показываю подробно в моем скромном труде «Покорение Запада», купленная дорогой ценой победа Белого человека над дикарями в этой стране привела к рождению новой расы – американской.
Генри Адамс прочистил горло:
– Мой английский издатель прислал мне рукопись новой книги Чарльза Г. Пирсона «Национальная жизнь и характер». Если не ошибаюсь, она выйдет в начале следующего года. Вы, случайно, не слышали про мистера Пирсона, мистер Холмс? Или, быть может, вы даже знакомы?
– Да, я о нем слышал, – ответил Холмс, – хотя лично не знаком. Кажется, он недавно ушел из парламента.
– Совершенно верно. – Адамс принялся что-то искать в карманах. – Я выписал один его абзац… для возможной рецензии… где же… а, вот. – Он достал сложенную бумажку, встряхнул ею над нетронутым, но все еще дымящимся паштетом, подался вперед, так что лысина блеснула в ярком свете канделябра, и сказал: – Мистер Пирсон излагает свои страхи касательно грядущего столетия… и касательно будущего Европы в целом…
Голос у Адамса, когда тот читал, был красивый и уверенный:
– «Придет день, и, возможно, он уже недалек, когда европейский наблюдатель оглянется и увидит, что мир опоясан сплошной полосой черных и желтых рас, независимых или почти независимых от европейской опеки, обретших собственную военную мощь, монополизировавших торговлю в своих регионах и не пускающих туда европейские товары, когда китайцы, индусы и уроженцы государств Центральной и Южной Америки, которые к тому времени станут преимущественно индейскими… наводнят европейские моря своими флотами, когда их станут приглашать на международные конференции, искать союза с ними в конфликтах цивилизованного мира. Мы увидим граждан этих стран в своем обществе, на английской земле и в парижских салонах, межрасовые браки станут обыденностью. Глупо уверять, что, если такие времена наступят, наша гордость не пострадает… Мы проснемся и обнаружим, что нас теснят или даже отодвигают в сторону люди, которых мы считали раболепными, призванными угождать нашим нуждам. Тогда нам останется одно утешение: сознавать, что эти перемены были неизбежны».
Адамс сложил листок, убрал очочки в карман и, глянув вдоль стола, встретил ухмылку молодого Теодора Рузвельта.
– Вы не согласны, мистер Рузвельт? – спросил он.
– Пирсон говорит преимущественно о черной и желтой расах, – ответил Рузвельт. – Однако, чтобы угрожать нам оружием или составить конкуренцию в торговле, потомки негров и сегодняшних китайцев должны стать умны, как афиняне. Тогда американская раса, да и английская тоже, будет просто вести дела с другим цивилизованным неарийским народом, в точности как сейчас мы ведем дела с мадьярами, финнами или басками. Так и должно быть, ибо Творец не создал белых европейцев и американцев для постоянного обитания в жарких областях Африки, Индии и Южной Америки. Лишь здесь, на нашем континенте, а русским и белым австралийцам – на своих, необходимо истребить дикарей в той мере, чтобы американский народ стал безраздельным господином собственных земель.
– Быть может, вы захотите отрецензировать книгу мистера Пирсона, – сказал Адамс.
– О да! – воскликнул Рузвельт, улыбаясь еще шире.
– Я попрошу издателя прислать вам сигнальный экземпляр.
– А пока я советую всем попробовать паштет, – сказала Клара Хэй. – Трюфели в этот раз особенно удачные, и надеюсь, все оценят ту красоту, которую сотворил сегодня шеф-повар Рэнхофер. Затем нам подадут сорбе, а после него… чирка, если не ошибаюсь.
– Чирка?! – переспросил Генри Кэбот Лодж. – Не нырка?
– Красноголовых нырков сейчас днем с огнем не сыскать, – ответил Джон Хэй. – То ли из-за осушения болот, то ли из-за нехватки их любимого дикого сельдерея, то ли из-за того, что охотники всех повыбили.
– Я уверен, что это искусственно созданный дефицит, – сказал Генри Адамс. – Заговор с целью взвинтить цену на их мясо в ресторанах. Вы знаете, что почти две трети приличных нью-йоркских ресторанов прямо или косвенно принадлежит евреям?
Все остальные продолжали жевать, и только Дель Хэй поднял голову:
– Правда?
– Истинная правда, – сказал Адамс. – Создать дефицит нырков, чтобы увеличить цену на их мясо, – типично еврейские штучки.
Никто не ответил.
– Что ж, – сказал Генри Кэбот Лодж, поворачиваясь к расстроенной Кларе Хэй, – чирок на вкус ничуть не хуже нырка, а сегодняшний пате-де-фуа-гра просто непревзойденный. Выражаю свое восхищение не только шеф-повару, но и нашей очаровательной хозяйке.
Клара заулыбалась и зарумянилась. Слуги убрали бокалы из-под каберне Штейнберг, которое подавали к фуа-гра, и налили в новые и более высокие бокалы кло-де-вужо. Застольная беседа возобновилась.
* * *
С начала обеда прошло уже два с половиной часа, и если бы он закончился сейчас – если бы все разъехались по домам сразу после сыра, – несколько судеб в дальнейшем сложилось бы иначе. Однако неаполитанское мороженое подняло всем настроение, а последние вина сегодняшнего вечера (до того, как мужчинам в библиотеке подадут бренди) – шато лафит и выдержанная мадера – были особенно хороши, хотя Дель Хэй слегка перебрал уже портвейна с сыром и кло-де-вужо с чирком. От восьмого и девятого вина он окончательно умолк и даже погрустнел, зато у говорливого большинства языки развязались еще больше. Только Шерлок Холмс и сенатор Камерон почти не участвовали в общей беседе. Генри Кэбот Лодж за сыром рассказал забавный анекдот и явно не прочь был продолжить.
Внезапно Хелен подняла бокал:
– За что мы только не пили, но до сих пор еще не поздравили дядю Гарри с возвращением в Соединенные Штаты!
– Верно! – воскликнул Джон Хэй, и все выпили за возвращение Генри Джеймса.
– Надеюсь, что на сей раз мистер Джеймс останется в Америке, – сказал Теодор Рузвельт. Глаза у него горели, однако Джеймс отметил, как мало тот пил за обедом.
Джеймс вежливо улыбнулся, но ответил:
– Увы, я скоро должен буду вернуться в мою скромную лондонскую квартирку в Девир-Гарденз. Я зарабатываю пером на жизнь, и у меня редко бывает время на такие замечательные вечера, как сегодня. Чудесный обед, Клара… Джон.
Клара улыбнулась и залилась краской, ее муж кивнул.
– Я говорю серьезно, – продолжал Рузвельт. – Американской расе нужны ее писатели. Америке необходимо, чтобы уехавшие литераторы вернулись и писали про Америку. Вы не согласны, мистер Холмс?
Холмс, который давно уже не участвовал в беседе, лишь вежливо улыбнулся и кивнул, давая понять, что услышал неуместный вопрос Рузвельта. Возможно, тот просто не запомнил, что Холмс – англичанин.
– Но дядя Гарри и так пишет про Америку, – вмешалась Хелен.
– К большому огорчению моих издателей и литературных агентов, – добавил Джеймс.