13 марта Геббельс возглавил только что учрежденное министерство национального просвещения и пропаганды. В своем выступлении 16 марта 1933 г. Геббельс так определил задачи нового министерства: «Правительство, подобное нашему, должно принять меры, преследующие далеко идущие цели… Оно должно усилить свою пропагандистскую работу, чтобы привлечь людей на свою сторону… Просвещение общества пассивно по своей сути, пропаганда всегда активна… Наше предназначение работать с массами до тех пор, пока они не придут к нам».
В начале своего знаменитого романа Рей Брэдбери написал: «451 градус по Фаренгейту – температура, при которой бумага книги загорается и горит». Эти слова были еще не известны в 1933 года, когда Геббельс организовал в центре Берлина массовое сожжение книг, объявленных «антигерманскими».
Первое сожжение было проведено 10 мая 1933 г. Тысячи студентов, собравшиеся на площади возле здания берлинского университета после факельного шествия, зажгли груду книг. Среди сжигаемых книг были произведения Томаса и Генриха Маннов, Лиона Фейхтвангера, Арнольда и Стефана Цвейгов, Эрих Марии Ремарка, Джека Лондона, Эптона Синклера, Герберта Уэллса, Эмиля Золя, Марселя Пруста. На площади выступил Геббельс. Он выкрикивал: «Душа немецкого народа снова сможет себя выразить! Это пламя не только освещает конец старой эры, она также зажигает свет новой эры!»
Одновременно Геббельс развернул пропаганду против «критиканов» и «маловеров». Своих главных противников Геббельс называл немецкими словами «Miessmacher» и «Kritikaster». Первое слово употреблялось для обозначения раздражительного и желчного человека, который во всем видел дурную сторону. Второе слово обозначало брюзгу. Кампания против «мисмахеров» и «критикастеров» длилась два месяца. Курт Рисс писал: «По стране прокатилась волна в две тысячи митингов, после чего никто не хотел, чтобы его заподозрили в сходстве с немецкими словами «Miessmacher» и «Kritikaster». А меньше всего этого хотели журналисты».
Подчиненные Геббельсу печать и кинематограф рекламировали своего шефа и его семью. В течение их совместной жизни Магда родила Йозефу шестеро детей. Старшая Хельга родилась в 1932 г., Хильда – в 1934 г., его единственный сын Хельмут – в 1935 г., Хольде – в 1937 г., Хедда – в 1938 г., Хейде – в 1940 г. (По необъяснимой причине имена всех детей, как и сына Магды от первого брака, начинались с латинской буквы «H».)
Розенберг писал: «Как только Геббельс занял пост министра пропаганды, публика стала регулярно, через равные промежутки времени лицезреть его фотографии: Геббельс и Гитлер у камина в Оберзальцберге, на рождественской ярмарке в сопровождении дочери Геббельса, за рабочим столом во время рабочих конференций, произносящим речи в Берлине, Кёльне, Гамбурге и т. д.» Особое раздражение «теоретика партии» вызвал документальный фильм о семье Геббельсов, выпущенный во время войны: «Семья Геббельсов в Шваненвердере, подобострастные слуги, преисполненные королевского величия дети в окружении бесчисленных шёлковых подушечек и игрушек, катающиеся на очаровательных маленьких осликах… Попытка выплеснуть на публику подобное высокомерное самолюбование служила доказательством того, что этот человек постепенно терял всякое чувство достоинства и такта».
Миф об идеальной семье главного пропагандиста Третьего рейха скрывал кризис в отношениях между Магдой и Йозефом. Последний постоянно изменял своей супруге, а затем у Магды Геббельс завязался роман с видным деятелем нацистской партии Карлом Ханке. Этим воспользовались коллеги-соперники Геббельса по руководству партии. Гиммлер стал готовить компромат на Геббельса. На место Геббельса прочили Бальдура фон Шираха, руководителя «Гитлерюгенда», или Альфреда Розенберга. Тогда в дело вмешался Гитлер, потребовавший примирения супругов.
Несмотря на семейные неурядицы, Геббельс не прекращал работы по мобилизацию населения Германии на решение главных задач рейха. Он неустанно создавал новые и новые лозунги, которые можно было прочесть на плакатах и в заголовках газет, услыхать в речах нацистских ораторов. Среди них были: «Пробудись, Германия!», «Наша беда – евреи!», «Народу необходимо жизненное пространство!», «Кровь и грязь!». Заголовки газет создавали впечатление, будто Германия находится под угрозой коварного нападения: «Против большевистско-еврейской мировой опасности», «Евреи – подстрекатели мировой революции», «Наемники иностранного легиона Коминтерна». Тон публикаций в газетах, материалов кинохроники и радиопередач становился все более взвинченным по мере обострения международной обстановки во второй половине 30-х гг.
Но, как и прежде, Геббельс полагался не только на словесные приемы. 7 ноября 1938 г. подоспел подходящий случай. Польский еврей Гершель Гриншпан ворвался в посольство Германии в Париже и застрелил посольского секретаря Эрнста фон Рата. Потом Гриншпан заявлял, что таким образом он мстил за притеснения своих родных, живших в Германии.
Геббельс тут же отреагировал на это убийство. Он писал: «Где находился Гриншпан последние три месяца? Кто ему помогал? Кто его снабдил паспортом? Кто научил его стрелять? Нет, и не может быть сомнений в том, что еврейские организации прятали его у себя в подполье и планомерно готовили его к хладнокровному убийству. В каком закулисье должны мы искать этих людей? Неделями и месяцами крупные еврейские газеты за рубежом подстрекали мир объявить войну Германии и начать с убийства видных представителей национал-социалистического режима». Читатели, возбужденные риторикой Геббельса, вряд ли задумывались о том, что секретарь посольства фон Рат не был «видным представителем» нацистского режима.
После завершения ежегодного торжества в честь мюнхенского «Пивного путча» вечером 9 ноября Геббельс разослал секретные инструкции для проведения «стихийных демонстраций». Их непосредственную организацию осуществлял Р. Гейдрих.
В ночь на 10 ноября по всей Германии начались погромы. По данным Гейдриха было уничтожено 815 магазинов, принадлежавших евреям. Были сожжены 119 синагог, 171 жилой дом. 36 человек было убито и 36 тяжело ранено. Все убитые и раненые были евреями. Около 20 тысяч евреев было арестовано.
Геббельс так комментировал погромы: «Взрыв народного негодования показал, что чаша терпения немцев переполнилась». Во многих странах за пределами Германии события, получившие название «хрустальная ночь» из-за огромного числа разбитых витрин, вызвали огромное возмущение.
У Геббельса не было сомнений в правоте захватнической политики.
После вступления германских войск в Чехию он писал: «Области Богемия и Моравия ныне возвращаются под сень Германского рейха… Это всего лишь завершение исторического процесса, который начался еще в 1000 году, когда древнейший богемский летописец Козьма Пражский признал, что Богемия – часть Германии».
Он даже находил «классовые» обоснования для агрессивной политики Германии и Италии весной 1939 г. В своем дневнике от 20 мая 1939 года он писал: «Германия и Италия – два самых пролетарских народа в Европе. Целые страны и континенты находятся под игом богатых наций, которые скопили бесчисленные богатства путем бесцеремонного и подлого грабежа». В своей статье «Классовая борьба наций» он писал: «Есть такие, что не в силах потребить всё, что они произвели, в то время как нуждающиеся сидят на голодном пайке… Вот причина кризиса и напряженности, которые так тревожат Европу». В другой статье он жаловался: «Немецкий народ принадлежит к так называемым неимущим нациям. У англичан есть империя совершенно несоразмерных масштабов… А наша собственная территория слишком мала, чтобы прокормить наш народ».