Однако Шпеер признавал ограниченность успеха, основанного лишь на дерзком решении: «У этой способности была теневая сторона, о которой он не подозревал. Он слишком быстро схватывал сердцевину проблемы, а потому не мог понять всю проблему достаточно основательно… Как только случались поражения… его незнание правил проявлялось в некомпетентности другого рода. Его слабости больше не являлись источником силы. Чем больше были провалы, тем более упрямо он держался за свой неизлечимый дилетантизм. В то время как его склонность к диким решениям прежде была источником его силы, теперь она ускоряла его падение».
В то же время Гитлер научился подавлять сомнения, высказываемые знающими людьми. Он умело пользовался тем, что хороший специалист своего дела не всегда ясно представлял вопросы за пределами своего круга знаний. Поэтому Гитлер старался усилить сомнения своих собеседников или слушателей его речей в достаточности их познаний, позволяющим им подняться над имевшимися у них узко специализированными сведениями. Пуская пыль в глаза фактами из других областей знаний или абстрактными рассуждениями, Гитлер умело создавал впечатление, что он свободно владеет таким инструментом мышления, который позволяет ему игнорировать знания специалиста, ссылаясь на некие «истины», недоступные ему. Обладая неизмеримо более глубокими и точными знаниями в целом ряде предметов, многие собеседники Гитлера или слушатели его речей, терялись под напором его пустопорожних рассуждений о расе, законов ее развития, геополитических детерминантах и жизненном пространстве. Легкость, с которой Гитлер жонглировал заведомо сомнительными теориями, создавала у них впечатление о его интеллектуальном превосходстве. Это впечатление многократно усиливалось всякий раз, когда прогнозы профессионалов оказывались ошибочными, а его рискованные предположения сбывались. В этих случаях люди готовы были принять шарлатанские заявления Гитлера гениальными.
Порой сталкиваясь с хорошо обоснованными возражениями, Гитлер прибегал к нечестным способам ведения дискуссий. Шпеер вспоминал: «Когда Гитлер пытался кого-либо переубедить, он далеко уходил в сторону и пытался вести дискуссию на уровне общих понятий. Он почти не позволял собеседнику вставить слово. Если в ходе дискуссии возникал спорный вопрос, то Гитлер искусно уходил от него, откладывая решение до следующего совещания».
Пользуясь своим начальственным положением, Гитлер нередко обрывал возражения в самой резкой и грубой форме. Посетители его кабинета были нередко свидетелями того, как Гитлер кричал на собеседника, швыряя на стол карандаши и другие предметы или потрясая кулаками перед его носом. Лишь редкие собеседники, вроде Гудериана, продолжали в таких случаях возражать Гитлеру. О том, что истерическое поведение Гитлера было сознательным приемом для подавления своих собеседников, свидетельствовал его личный камердинер. Он уверял, что Гитлер никогда не кричал на своих слуг, а приберегал взрывы эмоций для деловых бесед. К таким случаям камердинер уже заранее готовил хорошо отточенные карандаши.
Дилетант, то есть человек, занимающийся делом без специальной подготовки и имеющий лишь поверхностное знакомство с соответствующей областью знаний, обречен на авантюризм, то есть склонность к чрезвычайно рискованным деяниям. С одной стороны, он может довести себя и доверившихся ему людей до катастрофы. С другой стороны, авантюрист может гораздо быстрее и энергичнее воспользоваться удачным случаем, в то время как вдумчивый человек будет тратить время на взвешивание всех «за» и «против». Авантюриста не будут сдерживать сомнения, которые останавливают осторожных людей, а потому его заведомо рискованные предприятия могут приносить успех. Вера в возможность совершить невероятное определяла многие действия Гитлера. Шпеер утверждал: «Кредо Гитлера было: «невозможное можно сделать возможным»». При этом Гитлер полагался не на применение передового научного или технического опыта, а на везение, интуицию, благоволение к нему судьбы. В то же время, как всякий авантюрист, Гитлер сознавал ненадежность этих опор для принятия решений, а потому порой его ум зависал в состоянии нерешительности и он часто отменял уже принятые и согласованные планы авантюристических действий.
Авантюристический стиль мышления широко распространился среди политических и государственных деятелей начала XX века. Великие достижения науки и техники, позволявшие поверить тому, что «невозможное можно сделать возможным», совершались одновременно с появлением шарлатанов и авантюристов в различных сферах жизни, суливших быстрое обогащение и решение всех острых проблем человечества. Грандиозные финансовые аферы, разорявшие одних и обогащавшие других и приведшие к мировому экономическому кризису, невольно толкали людей к другим авантюристам, обещавшим им спасение от общественной катастрофы. Лживые посулы стали обычными для предвыборных программ многих политических партий, лидеры которых были, по сути, авантюристами, прибегавшими к обману, провокациям и интригам. Авантюризм был характерен и для военно-политических планов многих государств того времени.
В этой нездоровой обстановке методы Гитлера и его команды, которые игнорировали не только профессиональные требования, но также нормы права, морали и человечности, находили поддержку в правящих кругах Германии и среди значительной части германского населения. Рост популярности нацистской партии, которая в начале своей деятельности в ноябре 1923 г., организовала антиконституционный путч, а затем прибегала к бандитским нападениям на своих политических противников, стал возможным в стране, до основания потрясенной поражением в войне и последовавшими экономическими трудностями. Мировой же экономический кризис стал питательной средой для превращения нацистской партии в ведущую партию Германии.
Выбор в пользу нацистов был сделан миллионами германских избирателей добровольно и в условиях соблюдения норм западной демократии. Многих избирателей не смутила ни явная провокация с поджогом рейхстага, ни запрет коммунистической партии, ни аресты коммунистов, ни откровенно лживая демагогическая пропаганда Гитлера, Геринга, Геббельса. Затем немцы не возражали против запрета социал-демократической партии и всех других партий, кроме нацистской, против разгона профсоюзов.
Отчаявшиеся люди были готовы поддержать любую политическую силу, которая могла осуществить чрезвычайные меры по контролю над экономикой страны и решению острейших социальных проблем. На первых порах нацисты были в меньшинстве в правительстве Гитлера, но с ними активно сотрудничали высокопрофессиональные политические и государственные деятели, такие как Папен, Шахт, Нейрат. Активно поддержали Гитлера и военные.
Вера в необходимость чрезвычайных мер, которые проводились во всем мире в это время, была широко распространена. В начале 1933 года вступивший на пост президента США Ф. Д. Рузвельт также вводил неординарные меры для спасения американского капитализма, и они оказались плодотворными. К чрезвычайным мерам прибегали и в других капиталистических странах.
Как и в других странах Запада, чрезвычайные меры по преодолению экономического кризиса и его социальных последствий принесли Германии позитивные результаты. Мало, кто задумывался о том, что срок успешной деятельности гитлеровского правительства в мирное время был не столь уж долгим и во многом его успехи объяснялись тем, что мировая экономика повсеместно выходила из кризисной фазы своего развития. Однако многие немцы увидели в Гитлере уникального творца экономического чуда. Этому в немалой степени способствовала умелая пропаганда, которая велась по всей Германии под руководством нового рейхсминистерства во главе с Геббельсом.