Гиммлер прилагал усилия, чтобы удержать Данциг и другие города Гданьской бухты с помощью привычных для него репрессивных мер. Мэнвелл и Френкель писали: «В последние дни германского правления в Данциге деревья на Гинденбургской аллее превратились в виселицы для молодых парней с табличками на шее: «Я повешен за то, что оставил свою часть без разрешения». Такие меры в это время применялись повсюду в гитлеровской армии, и Геббельс выражал удовлетворение ими. Он записал в дневнике 12 марта: «Я докладываю фюреру о радикальных методах, применяемых Шёрнером… Дезертиры не находят пощады. Их вешают на ближайшем дереве, а на шею прикрепляют щит с надписью: «Я дезертир. Я отказался защищать германских женщин и детей, и за это повешен». Такие методы, естественно, действуют».
Как только войска 2-го Белорусского фронта подошли к оборонительным укреплениям Данцига, Рокоссовский принял решение начать штурм Данцига, не тратя времени на перегруппировку войск. 14 марта штурм начался. К 22 марта войска 2-го Белорусского фронта прорвали оборонительные рубежи Дацигско-Гдыньского укрепленного района, овладели городом Сопот и вышли к побережью Данцигской бухты. 28 марта была взята Гдыня. 30 марта был завершен разгром данцигской группировки, а Данциг был взят.
В ходе Восточно-померанской операции войска 1-го Белорусского фронта уничтожили более 75 тысяч немецких солдат и офицеров, захватили большое количество боевой техники врага, взяли в плен свыше 27 тысяч солдат и офицеров, захватили 188 танков и штурмовых орудий, а также другие трофеи.
Гудериан вспоминал: «После ранения генерала Венка Гиммлер совершенно растерялся, когда началось наступление из района Арнсвальде (Пила). Дела в его штабе ухудшались с каждым днем». Р. Мэнвелл и Г. Френкель утверждали: «Гиммлер вот уже несколько недель находился в состоянии близком к полной невменяемости. Появление советских войск в непосредственной близости от Берлина, угроза нового наступления, истерические упреки и приказы фюрера, которые он не мог выполнить, довели его до нервного срыва».
Характеризуя положение на фронте у Гиммлера, Гудериан писал: «Я никогда не получал ясных сводок с его фронта и поэтому не мог ручаться за то, что там выполняются приказы главного командования сухопутных войск. Поэтому в середине марта я выехал в район Пренцлау, в его штаб, чтобы получить представление об обстановке. Начальник штаба Гиммлера Ламмердинг встретил меня на пороге штаба следующими словами: «Вы не можете освободить нас от нашего командующего?» Я заявил Ламмердингу, что это, собственно, дело СС. На мой вопрос, где рейхсфюрер, мне ответили, что Гиммлер заболел гриппом и находится в санатории Хоэнлихен, где его лечит личный врач, профессор Гебхардт. Я направился в санаторий. Гиммлер чувствовал себя сносно; я в такой напряженной обстановке никогда не бросил бы свои войска из-за легкого насморка. Затем я заявил всемогущему эсэсовцу, что он объединяет в своем лице слишком большое количество крупных имперских должностей: рейхсфюрера СС, начальника германской полиции, имперского министра внутренних дел, командующего армией резерва и, наконец, командующего группой армий «Висла», Каждая из этих должностей требует отдельного человека, тем более в такие тяжелые дни войны, и хотя я ему вполне доверяю, все же это обилие обязанностей превосходит силы одного человека. Он, Гиммлер, вероятно, уже убедился, что не так-то легко командовать войсками на фронте. Вот почему я предлагаю ему отказаться от должности командующего группой армий и заняться выполнением других своих обязанностей».
По словам Гудериана, «Гиммлер на этот раз был не так самоуверен, как раньше. Он начал колебаться: «Об этом я не могу сказать фюреру. Он не даст своего согласия». Это давало мне некоторые шансы: «Тогда разрешите, я скажу ему об этом». Гиммлер вынужден был согласиться…Впервые получив задачу, выполнение которой проходило на глазах всего мира, которую нельзя было решить, оставаясь где-нибудь за кулисами и ловя рыбу в мутной воде, этот человек обанкротился».
Гудериан вспоминал: «В этот же вечер я предложил Гитлеру освободить сильно перегруженного разными должностями Гиммлера от должности командующего группой армий «Висла» и на его место назначить генерал-полковника Хейнрици, командующего 1-й танковой армией, находившейся в Карпатах. Гитлер неохотно согласился. 20 марта Хейнрици получил новое назначение».
Хотя Гудериан приписывал себе заслугу в отстранении Гиммлера от руководства группой армий «Висла», факты свидетельствуют о том, что как только стало известно о разгроме немецко-фашистских войск в Померании, отношение Гитлера ко всесильному рейхсфюреру СС изменилось. 12 марта Геббельс записал в своем дневнике: «Фюрер еще раз подчеркивает, что, по его мнению, у Советов нет намерения идти на Берлин. Он уже давно постоянно твердит это своим генералам, однако они не хотят его слушать. Если бы они его слушали, трагедии в Померании удалось бы избежать. Силы были сосредоточены перед Берлином, а их следовало перебросить в Померанию и отразить там ожидавшийся советский удар».
«Значительную долю вины фюрер возлагает непосредственно на Гиммлера. Он говорит, что не раз требовал от Гиммлера перебросить наши войска в Померанию. Гиммлер позволил ввести себя в заблуждение неоднократными донесениями отдела иностранных армий, он поверил в то, что удар будет наноситься на Берлин, и в соответствии с этим и действовал. Я спрашиваю фюрера, почему он по таким важным вопросам ведения войны просто не отдает приказы. Фюрер отвечает, что в этом мало пользы, ибо, даже когда он отдает четкие приказы, их выполнение постоянно приостанавливается путем скрытого саботажа. В этой связи он сильно упрекает Гиммлера. Он ясно приказал создать в Померании сильный противотанковый заслон, но необходимые для этого противотанковые орудия не прибыли или прибыли слишком поздно и уже не смогли помочь. Итак, Гиммлер, очевидно, уже при первых своих шагах в качестве военачальника стал жертвой генштаба. Фюрер упрекает его в прямом неподчинении и намерен при следующей встрече высказать ему свое мнение и разъяснить, что если подобное повторится, то между ними произойдет непоправимый разрыв. Гиммлеру надо извлечь из этого урок, и я сам хочу поговорить с ним в этом смысле».
Хотя Геббельс в середине марта осуждал решение Гитлера назначить Гиммлера командующим группой армий «Висла», до этого он никогда не возражал против этого назначения. Вопреки фактам он писал 12 марта: «Я вообще считал неправильным поручать Гиммлеру командование группой армий». В то же время Геббельс не желал конфликта между Гиммлером и Гитлером. Он писал: «Из-за этого может возникнуть угроза разрыва между ним и фюрером. Гиммлер не оправдал пока доверия как военачальник. Фюрер весьма недоволен им… Фюрер считает, что… вину должен взять на себя Гиммлер». Геббельс явно хотел выгородить Гиммлера, свалив вину на военных, которым он «доверился». Однако Гитлер по-прежнему подчеркивал свое разочарование в Гиммлере. Геббельс писал: «Фюрер возражает мне на это, что у него нет человека, который, например, мог бы сейчас возглавить наши сухопутные войска. Он прав, говоря, что если бы он назначил на этот пост Гиммлера, то катастрофа была бы еще большей, чем нынешняя».
С течением времени Геббельс все в большей степени соглашался с осуждением Гитлером Гиммлера. 15 марта он записал в дневнике: «Фюрер не совсем не прав, когда заявляет о его (Гиммлера. – Прим. авт.) исторической ответственности за то, что Померания и значительная часть ее населения попали в руки Советов».