Да-а-а… и что же, однако, делать? А что делать? Бежать! Иного пути нет! Вернуться на родной трон, а там пущай клевещут! Самозванец, не самозванец – поди докажи!
– Не понимаю, что вы от меня хотите? – пожав плечами, холодно поинтересовался Магнус.
Йохансен неожиданно рассмеялся:
– Мы – ничего! А вот у доброго короля Фредерика, вероятно, появятся к вам вопросы. – Хмыкнув, швед кивнул купцу: – Идемте, гере Фохт, нечего тут время терять.
– Эй, эй, постойте! – запоздало забеспокоился Леонид. – Может, мы смогли бы договориться…
– Поздно! – верзила обернулся в дверях. – Ставки уже сделаны, любезнейший господин не знаю, кто. В датском королевстве вешали и за менее скандальные дела. А еще вам предстоит познакомиться с королевским палачом… И уже очень-очень скоро.
– Послушайте…
– Прощайте, хм… король. И не надо стучать в дверь… или биться головой о стену. Это лишнее – вас просто свяжут, и все.
Дверь закрылась. Скользнул на свое место засов. В узкое оконце было хорошо видно, как по синему небу медленно плыли белые кучерявые облака.
Взяли его на Эзеле, – нервно прохаживаясь из угла в угол, рассуждал сам с собой Леонид. От Эзеля до Копенгагена – примерно трое суток, и это еще смотря какой ветер. Хорошая новость – у него есть как минимум три дня! Целых три дня. И за это время нужно что-то придумать. Спасание утопающих – дело рук самих утопающих, так ведь в народе говорят!
И для начала хорошо было бы получить хоть какую-то информацию о корабле и его команде. Да, приносящие обед слуги с пленником не разговаривают, да и вообще похитители держат его взаперти, даже в гальюн не выводят – ночной горшок поставили, и все дела.
Да, с пленным не разговаривают. Но ведь у него есть уши и тонкий артистический слух. А переборки на судне не столь уж и толстые – все довольно хорошо слышно. Вот послышались чьи-то торопливые шаги. Кто-то на кого-то заорал – верно, боцман. Орал на незнакомом языке, скорее всего по-шведски… А вот, судя по всему, пробежали матросики. Перебросились фразой на северонемецком. Ну да, матросы-то, скорее всего – немцы. По крайней мере значительная их часть.
Припав ухом к двери, Леонид жадно ловил хоть какие-то фразы и уже к вечеру имел кое-какое представление о своем узилище. Именовался корабль – «Святой Стефан», и шел он под флагом славного ганзейского города Любека, курсом в Штральзунд, а затем – в Копенгаген. Вез кожи, воск, пеньку.
Подобных кораблей – «добрых коггов» – в караване было несколько, и еще имелось два небольших судна для охраны, нанятые в Ростокском порту. Многие матросы откровенно жалели, что не нанялись на воинские корабли, называя владельца «Святого Петра» старой сволочью и гнусным скрягой.
Полученная информация произвела на пленника самое благоприятное впечатление. Значит, специально за ним корабль похитители не высылали, воспользовались попутным караваном… хозяевам коего наверняка не было до фальшивого Магнуса совершенно никакого дела. Вряд ли моряки со «Святого Стефана» так уж пристально следили бы за узником… Но какая-то, выставленная шведом, охрана, несомненно, имелась. Те молчаливые парни, что приносили еду? Ну да, а кто ж еще-то?
После полудня матросы, судя по доносящимся с палубы звукам и граду ругательств, занимались генеральной уборкой – драили палубу, что-то подкрашивали, строгали – и так до самого вечера. Пользуясь суматохой, Арцыбашев малость вздремнул – все равно ничего толком не слышно.
Выспавшись, с аппетитом перекусил принесенной чечевичной похлебкой и вновь занял место у двери, возлагая особенные надежды на ночь. И не просчитался, справедливо предположив, что вахтенные матросы, опасаясь плетки боцмана или корабельного палача – профоса, вряд ли осмелятся откровенно спать, а скорее всего, будут коротать вахту в разговорах. Так и случилось.
Вахтенные долго перекрикивались, потом все затихло, и через некоторое время узник услышал приглушенные голоса. Корабль, скорее всего, остановился на ночь, бросив якорь на рейде какой-нибудь спокойной бухты. Ночью, да еще на воде, разговоры были слышны очень даже неплохо, тем более что невидимые собеседники расположились по тому же самому борту, где находилась и каморка похищенного фальшивого короля.
Говорили, судя по голосам, двое – молодой и пожилой. Молодой – скорее всего юнга, ибо голосок-то был еще ломающийся, детский – уважительно называл собеседника «дядюшка Ганс», а сам откликался на имя Томас. Сначала собеседники обсуждали боцмана – злобного зверюгу, по мнению юнги, а потом перешли к самому интересному: к тайной особе!
– И кого же мы, интересно, везем в той каюте? А, дядюшка Ганс? – негромко спросил Томас.
В ответ послышалось недовольное бурчание:
– Не нашего это ума дело, парень. Везем – и везем.
– А другие пассажиры, похоже, шведы. Они того, что в каюте, взаперти держат.
Снова ворчание. Плевок.
– Ну, шведы и шведы. Тебе что с того?
– Да ничего… – Арцыбашев ясно представил, как мальчишка пожал плечами. – Просто как-то забавно выходит. Мы идем в Данию, туда же шведы кого-то под конвоем везут. А ведь датчане и шведы – враги, воюют!
– Уже не враги. Помирились.
– Все равно, – упрямо возразил юнга. – Совсем недавно ведь воевали, да.
Вздох. Короткое насупленное молчание. А потом – явно неодобрительный тон:
– Вот никак не возьму в толк – чего тебе надо, Томас?
– Хочу уйти с этого корабля, – в срывающемся голосе паренька зазвучала нешуточная обида.
– В Копенгаген придем – и уйдешь. У тебя договор на сколько?
– До ноября… Но я не хочу до ноября, дядюшка! Этот боцман… сам знаешь, свет не видывал еще такого придирчивого и злобного черта! Да-да, истинный дьявол. Вчера так отделал меня плеткой – до сих пор вся спина огнем горит! И, главное, ведь ни за что… просто злость сорвал, свинья рыжая. Отыгрался!
– Ты еще молодой, Томас. Чтоб стать настоящим моряком – терпи. А боцман… да разве это придирки? Вот в наше время…
Где-то наверху, с кормовой надстройки, вдруг донесся негромкий свист, явно условный. Сначала тихо и четко, три раза: фью-фью-фью. Потом – словно бы соловьиная трель, и снова – фью-фью-фью…
– О! – в голосе юнги скользнула радость. – Это Франц! Говорил же, у него тоже сегодня вахта – подменяет заболевшего Рогира. Эй, Франц! Мы здесь, спускайся…
– Я вот вам покажу! Вместо того чтоб зорко нести вахту, они точат лясы, ублюдки! – произнесенная с нешуточной злостью тирада разнесла тишину на куски. – Тысяча чертей вам в глотку! Десять тысяч чертей! Дьявол вас раздери… Вот я вам задам, бездельники! Вот я вам задам!
Боцман! Ну, конечно же… Снаружи явственно донеслись жалобные крики юнги. Похоже, малого избивали плетью.
– Останешься нести вахту до утра, понял, паршивец? Я спрашиваю – понял?