Рейчел привыкла объяснять подобные вещи Тэду, потому что умом он не блистал. В этом-то и была его главная изюминка. Верный уравновешенный Тэд – если с него не слезать и говорить, что делать, – был еще и трудолюбив. Рейчел вышла за него из тех же соображений, из которых нанимают работников с перспективой на будущее.
Она говорила медленно, делая паузы, чтобы отправить в рот спагетти. Приглушить запах кошачьих какашек можно было, лишь добавляя во все блюда кинзу. Наконец Рейчел умолкла. Тэд сидел напротив, и свет, проходя сквозь прозрачную стену, отбрасывал ему на лицо рисунок типа контурной карты. Шипела на столе минералка. Не важно, что Тэд готовил – на фоне черного фарфора все блюда казались неаппетитными. Моргнув, Тэд спросил:
– Что ты сказала?
Рейчел, сбавив темп, ответила:
– Надо переехать.
– Да нет, – медленно произнес Тэд, словно тянул время. – Что ты сказала до этого?
Рейчел не разозлилась; следовало, конечно, говорить помедленней. Столько всего и за раз вывалить на Тэда…
– Надо продать дом.
Прикрыв глаза, Тэд мотнул головой. Нахмурился и с нажимом повторил:
– До этого.
– Ты о Белинде Карлайл? – уточнила Рейчел.
– Еще раньше.
Рейчел боялась, что Тэд на самом деле не глупый. Что на самом деле он просто не слушает ее. Мысленно отмотав свою речь назад, она сказала:
– Ты про то, что я беременна?
– А ты беременна? – спросил Тэд и поднес ко рту черную салфетку: то ли спрятать губы, то ли просто их промокнуть.
* * *
В Орландо по-прежнему ночь понедельника. Рейчел так и ждет с трубкой в руке. Убрав с кровати покрывало, она вытягивается в постели и смотрит «Магазин на диване». Этот канал хорош полным отсутствием рекламы. На экране медленно вращаются бриллиантовые кольца, сверкая в лучах искусственного света, увеличенные в сотни раз. Ведущий так уютно и по-домашнему тянет слова, а потом вдруг оживляется и возбужденно торопит:
– Заказывайте скорее, народ! У нас этих рубиновых диадем всего пара тысяч осталась…
Солитёры изумрудной огранки продаются по цене банки кешью из мини-бара.
В трубке слышно, как лает соседский пес. Брехня вдруг становится тише; видно, Эйприл взяла наконец трубку. Затаив дыхание, Рейчел произносит:
– Милая? Лапушка? Как вы там с папочкой без мамы?
Она говорит и говорит. Начинает казаться самой себе идиоткой: сидит и бормочет в трубку, в пустом номере. Что на сей раз не так? Забыла чмокнуть доченьку на прощание?
Тишина – это месть, думает Рейчел. Вечером накануне отлета она глянула в зеркало и увидела, что зубы пожелтели. Все из-за кофе, галлонов кофе. После ужина Рейчел приготовила капы для отбеливания и дала Эйприл их потрогать. Объяснила, что сидят они плотно, и мамочка в них не сможет говорить, совсем. Как минимум час. Если Эйприл захочет спросить о чем-то, пусть обращается к папочке. И только она выдавила в капы дорогой гель и вставила их в рот, как Эйприл подергала ее за рукав халата, требуя сказку на ночь.
От Тэда проку не было. Эйприл легла спать вся в слезах, а зубы у Рейчел выглядели по-прежнему жутко.
Из-за стены доносятся красноречивые звуки: в соседнем номере полным ходом ебутся. Рейчел прикрывает микрофон трубки ладонью – не дай бог дочь услышит.
– Эйприл, милая моя? – зовет она, опасаясь, что связь оборвалась. – Ты меня слышишь?
Сдавшись, просит передать трубку папе.
– Не парься, – говорит Тэд. – Ну объявила она бойкот… – Голос его звучит приглушенно, он отвернулся в сторону. – Ты просто расстроилась, что мамы нет дома, да?
Наступает момент тишины, потом доносятся звуки веселой музыки – по телевизору в гостиной мультики. Рейчел замечает про себя: сама она только смотрит в экран, а дочь только слушает «ящик».
– Ты же все равно любишь мамочку, да? – спрашивает Тэд, по-прежнему мимо трубки.
Наступает очередная пауза, и Рейчел не слышит ничего, пока Тэд не принимается успокаивать дочь:
– Нет, мама тебя любит больше, чем работу. – Говорит он неубедительно. Потом и вовсе начинает сердиться. – Не говори так! Чтоб больше я от тебя такого не слышал! – Судя по тону, вот-вот залепит Эйприл пощечину. Рейчел ждет этого, хочет, но шлепка не слышно. Наконец Тэд произносит в трубку: – Ну что сказать?.. Наш ребенок умеет дуться.
Рейчел взволнована. Меньше всего она хочет, чтобы дочь выросла такой же тряпкой, как папа. Однако не говорит этого, держит рот на замке. Звонок окончен.
* * *
Белинду Карлайл Тэд взял котенком. Когда она состарилась, ее попытались сбагрить через Интернет. Она состарилась, и ее мучили газы. Такая кошка интересна лишь живодерам, и когда над ней нависла угроза эвтаназии, Тэд отвел Рейчел на кухню и показал пакет с кошачьей едой – наполовину полный.
Сказал:
– Давай подождем, пока еда не закончится? Может, еще удастся пристроить Белинду?
Предложение казалось идеальным компромиссом: каждый день кошке давали две порции, и пакет стал для Белинды Карлайл песочными часами, отсчитывающими ее последние дни. Через две недели Рейчел заподозрила неладное: мешок оставался наполовину полон. Вроде бы даже стал тяжелее. Тэд, наверное, тайком подсыпа́л корм из другого пакета – припрятанного в машине или в гараже. Дабы проверить догадку, Рейчел стала накладывать в миску двойную порцию. Себе она говорила, что радует животное – не торопит приход ее смерти, а напоследок утешает питомца.
Усиленный рацион едва помещался в миске, однако Белинда съедала все без остатка. Она жирела, но к смерти не приближалась; большой пакет оставался наполовину полон, как в какой-нибудь библейской притче.
* * *
Звонок во вторник проходит не лучше. Каждый вечер Тэд и Рейчел отчитываются друг перед другом: он убрал опавшие листья во дворе, она создала локальные катализаторы для спутниковых микроволновых коммуникаций; он нашел магазин, в котором продают ее любимый сыр, она пересеквенировала протокол матрицы перезарядки предсистем.
Пауза тянется долго. Тэд, наверное, занят чем-то другим. Пока Рейчел говорила, он стучал по клавишам. Наконец он произносит:
– Что там творится?
Он имеет в виду звуки из соседнего номера: там снова ебутся. То есть ебаться не переставали, просто Рейчел больше не слышит постоянных стонов и визгов. В самом деле, это, наверное, порноактеры – сосед фильм смотрит. Никто так сильно не любит друг друга. Рейчел приходит в ярость от мысли, что Тэд слушал не ее доклад о рабочем прогрессе, а то, как пилятся посторонние.
На экране ящика сапфир. Тэд говорит:
– Эйприл, возьми трубку. Пожелай мамочке спокойно ночи.
Чтобы лучше слышать, что происходит дома, Рейчел мысленно приглушает звуки с автострады, выключает гудение мини-бара и ласковые слова из соседней комнаты. Последний раз она пила на Рождество три года назад, хмельной гоголь-моголь, но вот она подходит к бару и рассматривает ряды чекушек, каждая из которых стоит дороже, чем алмазная подвеска по телеку. На экране идет обратный отсчет: подвесок осталось меньше пяти тысяч. Рейчел му́тит себе джин-тоник по цене жемчужных сережек и залпом его выпивает.