Кевин внутренне трепетал. Вот сейчас он просто-напросто перепихнется, и ему сразу перепадет двадцать косых. Да он сам – та еще шлюха, самая дорогая в истории. Мысленно Кевин уже отмывал нелегальный доход: превратил его в телевизор с большой диагональю, в ноутбук, в памперсы.
Они остановились у двери без ручки. Охранник нажал кнопку на вмурованной в стену панели и произнес в микрофон:
– Ребята с шестого.
Из динамика раздался треск статики, и голос Капитана ответил:
– Отойдите.
Охранник жестом велел парням отойти; дверь открылась наружу. За ней располагалась комната, где было темнее, чем в коридоре. В лица мальчикам ударила волна холодного воздуха; они прошаркали внутрь. Дверь закрылась; ребята постояли немного, пока глаза не привыкли к царящему здесь мраку. Журчала вода. Пахло духами и едкой химией. Капитан, окруженный тьмой, стоял в лужице света от единственной лампочки, рядом с длинным столом, на котором лежало нечто, накрытое жирной пленкой из белого полиэтилена.
– Господа, – произнес старик и взялся за краешек пленки. – Разрешите представить – Бэтси!
* * *
Капитан сдернул пленку, под которой обнаружилось нечто.
Кожа белая как мыло. Платьишко в цветочек, без рукавов, до колен. Ноги стройные; руки лежат по бокам. Кевин взмолился про себя, чтобы это оказался просто манекен в натуральную величину. Кукла из мыла или воска. А если и человек, то пусть будет просто спящим.
Уже в коридоре, за множество дверей ребята уловили запах – сладковатый, едкий – и вот увидели его источник.
Над Бэтси кружил рой черных мух. Они садились на нее, ползали туда-сюда по худым конечностям. Тонкими хоботками они словно бы целовали ей ручки, как Ромео из старых фильмов. Запястье и шея у девушки были перевязаны.
На другом запястье у Бэтси был золотой браслет с брелоками: золотая Библия; две маски – Трагедия и Комедия, как в драмкружке; золотой бейсбольный мячик; пылающий факел Общества отличников. Под кружевным воротничком, в ямочке между ключицами Кевин заметил золотой крестик на тонких золотых четках.
Кевин не смог заставить себя заглянуть ей в лицо. А вдруг глаза еще открыты? От жуткого зрелища волосы на голове зашевелились. Встали дыбом, будто за них с дикой силой дернули невидимки.
Пепельного цвета лицо в форме сердца обрамляли длинные темно-рыжие витые локоны. Они ниспадали на плечи, а некоторые, выбившись, свисали через кромку стола вялой бахромой. Сразу было видно, что Кевин и компания – не первые, кому предстоит иметь дело с бэтсиноидом. Постепенно, по мере того, как глаза окончательно осваивались в темноте, Кевин замечал все больше деталей: разрезы и швы черными нитками, как на бейсбольном мячике. Некоторые были еще свежие, некоторые – совсем нет. Бэтсиноида резали так часто и упоенно, что сосчитать, сколько раз именно, уже было нельзя. Слишком много мальчиков над ней поработало.
Капитан окинул ребят сострадательным взглядом.
– Мои юные господа, – уверенно проговорил он, – вам не стоит бояться женщин.
Томас шепотом признался, что стежки напоминают ему рельсы. Уэйл-младший сказал, что похожи они скорее на «молнии». Типа и резать-то ничего не надо – потяни за ниточку, плоть и раскроется.
Старик взглянул на Бэтси, наклонил голову, словно прислушиваясь.
– Что такое, дорогуша? – спросил он. Приложил палец к сморщенным губам, будто призывая мальчиков к тишине. Наклонился, чуть не прижимаясь желтым ухом к накрашенным розовым блеском губам. Прикрыв глаза, кивнул и сказал: – Да, разумеется, милая.
Выпрямился и поманил мальчиков пальцем.
Никто и с места не стронулся.
Капитан подбоченился и разгневанно топнул ногой.
– Смею напомнить, – негодующе произнес он, – что родители оплачивают ваше пребывание здесь. По тысяче долларов в неделю. Многие заложили дома и фермы. – Старик с упреком взглянул на ребят. – Чем скорее вольетесь в струю, тем менее тяжкое бремя возложите вы…
Тысяча долларов в неделю! Да этого ни одна страховка в мире не покрывает. Сумасшедшие деньжищи… Грабеж в чистом виде. Кевин украдкой отступил к двери, но ручку не нащупал. Ее просто не было.
В свете потолочной лампы он разглядел еще больше брелоков на браслетике Бэтси: миниатюрные золотые пуанты, музыкальная нота, значок «Будущих фермеров Америки». Ни один брелок даже не звякнул в неподвижном воздухе.
Восковые глаза бэтсиноида были открыты. Синие, тусклые, как выцветшая краска, они немигающим взглядом смотрели прямо на голую потолочную лампу.
– Родаки отправили ее сюда в знак отмщения, – шепнул Шкодина.
Он имел в виду накладные ресницы и наращенные ногти, накрашенные розовым лаком с блестками.
Мистер Арахис вытянул в сторону мальчиков похожий на узловатый сучок палец. Он принялся считать жутким голосом, указывая по очереди на каждого ломким ногтем:
– Любит – не любит – любит – не любит…
* * *
Ночью никто не спал. После ужина ребята выпили по шоколадному молочному коктейлю с сиропом ипекакуаны. Того, что в питье добавили отраву, Капитан и не скрывал. Парни давились пойлом и смотрели в комнате отдыха «Стальные магнолии». Это был еще этап терапии; не успели Джулию Робертс окольцевать, а Свинья-пират уже выворачивал кишки на линолеум. К концу свадебной гулянки тугую пенную струю шоколадного цвета пустил Шкодина. Ребята даже не слышали, как Олимпия Дукакис кроет матом Ширли Маклейн, – так громко журчали ипекакуановые фонтаны. К тому времени, как Салли Филд встала над могилой дочери, комната отдыха утопала в блевотине.
Наконец вернулись в спальню и рухнули на койки. Комната погрузилась в чернильную тьму. Кевин не мог заснуть, его трясло. В носу так и стоял ядовитый запах из подвала, его не вытравила даже кислая вонища рвоты. В двух койках от Кевина хныкал в подушку Фасс О’Лина.
Голова раскалывалась. Кевин вылез из постели и подкрался к окну. От холода оно покрылось изморозью, и Кевин с наслаждением прижался лбом к стеклу. Здесь и сейчас, в полной темноте он понимал: их компания снова сбилась с пути. Зря он шантажировал предков, зря проверял силу их любви. Он совершил ужасный поступок, однако ему, похоже, предстояло совершить нечто еще более страшное, дабы доказать свою нормальность, и это-то его ужасало. Впрочем, он цеплялся за надежду, что еще одна ложь, более крупная, поможет все исправить.
– Черт, – произнес Кевин, желая прогнать воспоминания. Ругательство повисло в воздухе. Завтра предстоял еще один день терапии, повторное свидание с бэтсиноидом.
Из темноты кто-то произнес тяжелым от дурного предчувствия голосом:
– Мы угодили в лапы к престарелому шибздику. – Брейнерд. Никто ему не ответил, и тогда он продолжил: – Это не образное сравнение. Он реально шибздик.
– Надо рассказать предкам, что здесь творится, – предложил Джаспер.