Слушая в первый раз циничные советы многоопытного друга, Виталик усмехался и пожимал плечами: эка невидаль! В себе-то он уверен и девушке уже объяснил, что не намерен ничего менять в своей жизни. А с Катей при ее вечной занятости и полном к нему доверии вообще никаких проблем не должно было возникнуть.
Тем не менее он старался придерживаться этих советов. И даже попытался расстаться с Анастасией Сергеевной. Серьезно готовился, можно сказать, речь отрепетировал, столик для ужина заказал в загородном ресторанчике, где вряд ли кто из знакомых мог их застукать. К слову, они частенько обедали вместе. В разных местах, конечно. Впрочем, Виталик особо не опасался, что кто-то их заметит: обедал с сотрудницей, обсуждал новый проект – на работе не хватает времени.
Девушка приняла его решение расстаться довольно стойко, без слез и истерик. И с аргументами не спорила: он желает сохранить семью, а ей надо искать мужа. Лишь попросила пока ее не увольнять, так как студентке сложно найти работу с гибким графиком. И в последний раз уделить внимание тоже попросила. Последний так последний – почему бы нет? Ключи в кармане, а Катя допоздна на какой-то презентации.
Назавтра Проскурин появился на работе лишь к обеду. Декабрь на носу, пора переобувать машины. Поэтому с утра он поехал к родителям в Смолевичи, забрал зимнюю резину, как порядочный муж отогнал на шиномонтаж сначала машину жены, затем свою.
Первое, что прямо с порога магазина бросилось ему в глаза, – Анастасия Сергеевна, мило ворковавшая с клиентом, в то время как должна была находиться на занятиях. Необычайно откровенный вырез на блузке, очередная то ли мини-юбка, то ли макси-пояс… И ноль внимания на шефа!!! Только «здрасте!» Никакой печали на лице, никакой скорби в глазах! Зато сколько желания подостлаться под этого типа, небрежно вертящего на пальце ключи от «мерседеса»!
Впервые в жизни Виталик мгновенно возненавидел потенциального покупателя! Однако, ничем не выдав своих эмоций, он сухо поздоровался и через торговый зал проследовал в офис. Но не выдержал и через пятнадцать минут снова заглянул в торговый зал, где Кошкина уже вовсю кокетничала с другим потенциальным покупателем. Вальяжный, с иголочки одетый тип не мог отвести глаз от соблазнительного выреза на груди и от того, что вот-вот могло выглянуть из-под юбки. Настя же, словно специально, то грациозно изгибалась, то наклонялась, демонстрируя мужчине замысловатый узор напольной плитки на стенде, а заодно и все свои прелести.
И так до конца рабочего дня! Взбешенный Проскурин не мог не то что связно мыслить, а и слова произнести, не сорвавшись на крик. Так и не поняв, что за муха его укусила, работники быстренько разбежались по домам. Все, кроме Анастасии Сергеевны, любезно предложившей закрыть магазин и сдать на сигнализацию. Мол, сегодня она никуда не спешит. Вот тут уж Виталик не выдержал, выскочил из кабинета и выдал ей все, что накипело за день!
Но как же все-таки трогают мужиков льющиеся рекой женские слезы! Будто по живому режут!
Это сейчас он понимает, что, скорее всего, и потенциальные покупатели, и поведение девушки – все было заранее спланировано, продумано до мелочей. А тогда… Крик сменился растерянным «прости», извинения плавно перешли в поцелуи, поцелуи – в страстные объятия. Короче, прямо в кабинете, казалось бы, завершившийся роман возобновил свою жизнедеятельность и благополучно просуществовал еще ровно одиннадцать месяцев…
3
Десять дней, проведенные Катей в Москве, были наполнены невероятным количеством знакомств, передвижений и действий – этакое бесконечное движение. Несмотря на то что практически не оставалось времени для сна, она совершенно не ощущала усталости. Скорее, наоборот: впервые за последние два месяца чувствовала себя отдохнувшей.
Генка… Верный, терпеливый, всегда готовый прийти на помощь – поддержать, утешить, рассмешить, обогреть, уложить спать, даже спеть колыбельную! Эх, если бы можно было повернуть время вспять, пройти мимо той проклятой лаборантской, возможно, все сложилось бы иначе. Любила бы она Гену, а не Виталика, вышла бы за него замуж, и он сделал бы ее самой счастливой женщиной на свете.
Вот только снова это вездесущее «бы»…
Вессенберг был ее первой любовью…
Все развивалось по известному студенческому сценарию: первый курс, первый колхоз, первая совместная вечеринка вдали от глаз сопровождавшего группу сотрудника университета. Староста группы Катя Евсеева делала все, пусть и не вписывающееся в рамки советских правил, лишь бы сплотить вверенный ей коллектив. Да и группа подобралась еще та: сплошь остряки да балагуры. Ночные посиделки, песни под гитару, бесконечные праздники – как настоящие, так и придуманные. И самое любопытное: весь первый семестр она и не подозревала, что один из весельчаков и прогульщиков – долговязый, белобрысый студент Генрих Вессенберг – и спокойный пухленький мальчик Гена из далеких детских воспоминаний – один и тот же человек.
Выяснилось все случайно: после консультации перед первым экзаменом небольшой компанией они заглянули в кафетерий, и вдруг ее внимание привлекли завораживающие движения рук Вессенберга, затем в разговоре он упомянул Темиртау. Она в очередной раз задержала взгляд на его руках, в голове что-то переключилось…
Спустя полчаса, совершенно забыв о завтрашнем экзамене и вредной старухе – хозяйке съемной квартиры, где жила Катя, они восторженно обменивались обрывками детских воспоминаний, долго гуляли по вечернему городу. Романтические ежевечерние свидания и прогулки продолжались всю сессию: оба летали как на крыльях, готовились вместе к экзаменам, переживали, волновались друг за друга. К концу января Катя поняла, что влюбилась. Впервые в жизни, по-настоящему.
Гену, казалось, захватили те же чувства: все свободное время он проводил с Катей, сидел рядом на лекциях, приглашал в кино, провожал до дома, и потом они еще долго шептались на лестничной площадке, так как хозяйка категорически запрещала приводить гостей.
Неожиданно открылось, что под маской авантюрного, а порой и циничного остряка и балагура прячется романтичный, тонкий, ранимый человек. Любит поэзию, верит в настоящее чувство, мечтает о странствиях и дальних странах. Потому и пошел в журналистику: поездки, командировки, новые места. Наверное, ему передались гены прадеда-путешественника, благодаря которому в свое время семья и оказалась в царской России.
А Катя мечтала стать писательницей. Но для этого, как она считала, следовало поднабраться жизненного опыта, собрать материал. Притом лучше всего начинать творческий путь с журналистики: столько интересных знакомств, столько историй, столько судеб! Вот за такими разговорами в основном и проводили они время, хотя общественность по праву считала, что у них роман. В душе верила в это и Катя: трепетала от каждого случайного прикосновения, ждала поцелуев, признаний в любви, которых почему-то все не было.
Лето после первого курса Вессенберг провел в Германии у родственников, которым удалось попасть на историческую родину одними из первых. Оттуда он вернулся каким-то другим – вроде чем-то озабоченным, загадочным, периодически куда-то исчезал. Хотя по отношению к Евсеевой оставался прежним – чутким, внимательным, встречал, провожал, приглашал в кино, засиживался у нее в гостях, теперь уже в общежитии. Соскучившись за два долгих летних месяца, однажды Катя едва не открылась ему в своих чувствах, но в самый последний момент насторожил взгляд, который он украдкой бросил на часы.