— Чтобы привезти вам эти небольшие подарки.
— Не ври.
— Я здесь, чтобы сделать все, что вы захотите.
Кончиками пальцев он прикоснулся к ее щеке. Гретхен тяжело дышала через нос, чувствуя, как твердеют соски под блузкой. Она взглядом нашла его глаза, ее щеки пылали.
— Позвони мне позже, — прошептала она.
— Я не знаю ваш номер телефона.
— Я сама его только что купила, еще не помню на память. Спросишь в справочной.
— У вас нет мобильного?
— Я его потеряла.
— Вы все еще не доверяете мне. Ну что ж, я не виню вас.
Гретхен провела языком по губам и поняла, что не может отвести взор от его глаз. Щека, к которой он прикоснулся, казалось, была объята пламенем.
— Ты назвал меня жидовкой, когда чуть не сломал мне пальцы.
— Я буду стыдиться этого до конца своей жизни.
— Мне нужно в душ.
— Вы хотите, чтобы я остался? Я не хочу, чтобы вы сделали что-то, о чем потом будете жалеть. Я ухожу, чтобы позволить вам принять решение, пока меня нет рядом.
— Я не говорила, что ты должен уйти.
— Нет, я не хочу быть источником волнения, вины или еще чего-нибудь неприятного. Мне лучше уйти. Прошу простить меня, если я принес вам какие-либо неудобства.
Пьер открыл входную дверь, прошел по веранде, спустился по ступенькам и пересек газон по направлению к «Хаммеру». Тени ветвей колыхались на его волосах и рубашке, а Гретхен почувствовала такую слабость, что ей пришлось опереться на дверной косяк, чтобы не упасть.
— Что стряслось? — спросил Клет. Он сидел во вращающемся кресле в своем кабинете, глаза мутноваты, уголок рта опущен.
— Я чувствую себя весьма глупо, — ответила она, — нет, даже хуже. Я ненавижу себя.
— И с чего бы это?
— Из-за Пьера Дюпре. Он только что был в моем доме, — ответила Гретхен.
Клет не выказал никаких эмоций.
— Хочешь со мной поделиться? — спросил он.
Гретхен говорила минут десять, а Клет молча слушал ее, устремив взгляд в бесконечность. Через окно она видела канал и на дальней его стороне чернокожего мужчину, подстригающего газон перед старым монастырем. Трава уже начала желтеть в преддверии зимы, а цветы на грядках поникли, вероятно, от первых заморозков. Холодная тень монастырских стен беспокоила девушку, хотя она и не могла понять почему.
— Я не понимаю своих чувств, — сказала она, — у меня такое впечатление, как будто что-то умерло внутри меня.
— Почему? Ведь ты не сделала ничего плохого, — ответил Клет.
— Мне понравилось, когда он льстил мне. Я не хотела, чтобы он уходил. Если бы он задержался, я не знаю, что бы произошло. Хотя это неправда. Я бы позволила ему…
— Ты не знаешь, что бы ты сделала, а потому хватит думать об этом, — перебил ее Клет, послушай, твои чувства вполне естественны. Мы хотим верить людям, которые говорят о нас приятные вещи. И мы хотим верить в то, что они хорошие люди.
— Со мной кое-что произошло в парке в Лафайетте. Маленький мальчик чуть не упал в пруд. Его отец должен был присматривать за ним, но заснул. Наверное, я спасла этому мальчишке жизнь. После этого я подвезла семью до их дома. Они бедствуют, с трудом сводят концы с концами. После этого я почувствовала себя по-новому. Что-то в этой семье заставило меня понять, как что-то изменилось в моей душе. Или, может, я чувствую, что изменилась, потому что помогла им? Не знаю.
Клет забросил в рот пластинку жевательной резинки.
— А потом появляется Дюпре, и ты не знаешь, простить его или пристрелить?
— Что-то в этом роде.
— Не верь ему. Он гнилой человек.
— Он говорит, что изменился.
— Сегодня ночью у него дома была женщина.
Гретхен уставилась на отца.
— Откуда ты это знаешь?
— Я наблюдал за ними через кухонное окно в оптический прицел винтовки в четыре утра этим утром. На женщине был золотой пояс. Ее лица я не видел и не знаю, кто она, но она уехала с Дюпре.
— Она провела в доме всю ночь?
— Похоже, что да.
— А что ты там вообще делал?
— Я подумывал о том, чтобы подстрелить старика. Да и Дюпре тоже. Жаль, что не сделал этого.
— Ты не такой.
— Не будь в этом так уверена.
— Клет, может, мне уехать из города?
— А куда ты отправишься?
— Какая разница? Из-за меня у тебя проблемы с твоим лучшим другом. Алафер тоже злится на меня. Если я останусь здесь, рано или поздно меня арестуют. У меня такое ощущение, что моя жизнь испорчена навсегда, и я не вижу выхода.
— Ты беспокоишься из-за смерти Джессе Лебуфа?
Гретхен кивнула.
— Лебуфа застукали, когда он насиловал женщину. Мало того, она помощник шерифа. Тот, кто пристрелил его, скорее всего, спас ей жизнь. Не смотри в окно, смотри на меня. Джессе Лебуф был куском дерьма, и все здесь это знают. Точка.
— Ты думаешь, Пьер врал мне? Все эти вещи, что он говорил…
Гретхен видела, как Клет пытается собраться с мыслями для ответа.
— Ты прекрасная женщина и замечательный человек, — сказал он, — и он не говорил тебе ничего такого, чего не знал бы на его месте любой человек, способный видеть. Не приближайся к этому ублюдку. Если я его увижу, это будет худший день в его жизни.
— Я больше не хочу делать людям больно. И не хочу, чтобы людям было больно из-за меня.
— Гретхен, я подвел тебя. Нет ничего хуже, чем когда девочка растет без отца. Я никогда не прощу себя за то, что позволил этому произойти. Но этот отморозок не наложит на тебя свои лапы.
Она пустым взглядом смотрела в пол.
— Как ты думаешь, чем же все это закончится?
— Парни, стоящие за всем этим, думают, что мы с Дэйвом знаем что-то, чего мы в действительности не знаем. Те же самые люди считают, что ты представляешь для них угрозу. Если все пойдет, как они хотят, мы все превратимся в удобрения.
Персел достал салфетку из коробки, выплюнул в нее жвачку и бросил в корзину.
— У тебя что, десны кровоточат? — спросила Гретхен.
— Да, иногда. Никогда не чистил зубы правильно.
— Что ты скрываешь?
— Да ты хуже, чем Дэйв. Послушай, близнецы Боббси из убойного отдела — это навсегда. А теперь ты одна из нас. Значит и ты тоже навсегда.
— Нет, я не одна из вас. Я убивала за деньги, Клет.
Он наклонился над столом, ткнув в воздух указательным пальцем.
— Ты делала то, что тебе приходилось делать, потому что мужчины издевались и насиловали тебя, когда ты была ребенком. Ты все равно моя маленькая девочка, и я вырву язык любому, кто скажет, что ты не прекрасная молодая женщина. Ты следишь за моими словами? И чтобы я больше не слышал, как ты себя унижаешь. Ты один из лучших людей из всех, кого я знал.