— Вновь вмешалось Божественное Провидение! — воскликнул Луиджи. — Ты мне не говорила, но однажды вечером, когда мы беседовали с матерью в гостиной, она мне об этом рассказала.
— Я тебе не сказала еще кое о чем. Коралия, соседка моего дядюшки, которая должна вскоре родить, приходится Блезу Сегену кузиной.
— Тебя смущает, что ты должна помогать ей при родах?
— Нет, я не придаю этому никакого значения. В детстве она жила на маленькой улочке за улицей Республики. Иногда мы встречали ее на рынке. Мать Коралии обменивалась несколькими словами с моей матерью. Сегены — порядочные люди. Отец Блеза и его младший брат Мишель были людьми очень любезными, но они закрыли шорную мастерскую и переехали.
— Я понимаю их. Когда член семьи оказывается убийцей, трудно смотреть не только соседям, но и жителям всего города в глаза.
Они замолчали. У обоих настроение сразу же испортилось при одном только упоминании о шорнике. Луиджи никогда не видел его. Блез Сеген — это было для него только имя, за которым скрывался опасный тип со звериными повадками. Анжелина еще долго будет помнить этого человека, наделенного невероятной жестокостью, извращенца, убийцу, который обвинил ее в своих кровавых преступлениях.
— Давай поговорим о чем-нибудь приятном, иначе мы приедем к твоему дядюшке с расстроенными физиономиями! — предложил Луиджи.
— О чем?
— О нашей свадьбе… о наших планах отпраздновать Рождество в Лозере.
— Мне кажется, что это будет так нескоро, но я знаю, что мадемуазель уже получила отрез для моего платья. Это настоящее чудо! Я мечтала о таком цвете. Для тебя это будет сюрпризом. Будущий муж не должен видеть наряд невесты до церемонии бракосочетания. Даже ткань.
— А я впервые в жизни надену фрак, но вот цилиндр надевать не собираюсь.
— А как же твои волосы?
— Я свяжу их в хвост. Или ты хочешь, чтобы я постригся?
— Нет, ни за что! Оставь свои волосы такими, какие они есть!
Анжелина и Луиджи еще немного поговорили. Кобыла, почувствовав запах жилья, сама перешла на рысь. Луиджи направил ее на нужную дорогу, и вскоре они увидели крытые соломой крыши.
— Дом дядюшки Жана стоит немного в стороне, — уточнила Анжелина. — Не забудь, моя тетушка не смогла родить ребенка. Не задавай ей об этом вопросов.
— Ты меня уже предупреждала. Не беспокойся, я помню.
Луиджи разглядывал низкие дома с фасадами из белого гранита, купавшиеся в ярком свете солнца. Окна были узкими, с решетками и без ставней. Около дверей висели связки лука и чеснока.
Всюду ходили куры, что-то склевывая с земли, черной, как копоть. Бланка заржала. Тут же из овчарен, возведенных за домами, послышалось блеяние.
Появление элегантной коляски с запряженной в нее белой лошадью сразу же привлекло внимание местных жителей. На пороге одного из домов появились мужчины с обветренными лицами, в грубых сабо и длинных рубахах, не заправленных в штаны, низ которых был испачкан землей. За ними угадывался силуэт женщины в белом чепце, которая вытягивала шею, чтобы лучше разглядеть приезжих.
— Здравствуйте! Я племянница Жана Бонзона, — крикнула Анжелина на местном диалекте.
Ее приветствовали взмахом руки. Из-за овина выскочила черно-рыжая собака и принялась лаять. Кобыла шарахнулась, затрясла гривой и понеслась галопом.
— О-ля-ля! — воскликнул Луиджи, пытаясь ее сдержать.
— Бланка, осторожнее! — подхватила Анжелина. — Ну, ну, моя красавица!
Анжелина схватила вожжи и, привстав, сумела справиться с кобылой. Потом она направила ее к двухэтажному дому с деревянным балконом. Под одним из окон лежал огромный плоский камень, служивший скамьей. Высокий мужчина поджидал их, опершись на черенок вил, зубья которых вонзились в землю.
— Черт возьми! Племянница, наконец-то! — раскатисто произнес он.
Это был статный пятидесятилетний мужчина. У него были квадратные плечи, мощная шея и голова, увенчанная ярко-рыжей шевелюрой. Из дома вышла небольшая худенькая женщина в сером платье с синим воротником. На висках ее светло-каштановые волосы уже посеребрила седина, а ведь Албани Бонзон было только сорок четыре года! Луиджи спрыгнул на землю и помог Анжелине выйти из коляски.
— Здравствуйте, мадам! Здравствуйте, мсье! — воскликнул он, ведя свою невесту под руку.
Как ни странно, акробат оробел. Жан Бонзон почесал подбородок. Вид у него был озадаченный.
— Разрази меня гром! — гаркнул он, выпучив глаза. — Но что за чушь ты несла, племянница? Где он, твой Жозеф де Беснак?
— Здесь, дядюшка, рядом со мной! Дай мне хоть слово сказать, и я представлю его тебе!
— Да, Жан, почему ты так громко кричишь? — спросила его супруга.
— Черт возьми! Я узнал его, этого парня! Это тот, кого в Бьере народ хотел побить камнями. Меня не проведешь! Черт возьми! Это его ты выдала жандармам!
Анжелина стала пунцовой. Жан Бонзон узнал о ее помолвке от посторонних людей, а в своем письме она просто подтвердила слухи, не вдаваясь в подробности.
— Да, это он, скрипач, которого я подозревала, Луиджи! — скороговоркой произнесла она. — Прости меня, дядюшка, я не потрудилась рассказать тебе всю нашу историю. Но я собиралась это сделать, приехав сюда.
— Вздор! — буркнул Жан Бонзон. — Если бы я не написал тебе пару недель назад, тебе бы и в голову не пришло навестить нас. И вот доказательство моим словам: разве мы с Албани видели тебя хотя бы раз с прошлого лета? А твой малыш, почему ты его не привезла?
Луиджи стоически ждал. Наконец буря утихла.
— Я предпочла оставить его в Сен-Лизье под присмотром своей будущей свекрови Жерсанды де Беснак. Ведь мне придется помогать твоей соседке при родах. Прошу тебя, дядюшка! Ты все поймешь, когда я смогу с тобой спокойно поговорить. Я еще даже не поцеловала тетушку.
Анжелина обняла хрупкую женщину, дрожавшую от радости. Женщина прошептала:
— Входите же в дом, твой жених и ты. Я приготовила кукурузный пирог. Мы с Жаном сделали яблочный сок, он совсем свежий.
— Минуточку! — рявкнул хозяин дома. — Племянница, если ты хочешь заставить меня поверить в небылицы, то тебе это не удастся. А вы, мсье, вы что, язык проглотили?
Жан Бонзон смерил Луиджи лукавым взглядом.
— Вовсе нет, мсье, — ответил акробат. — Просто я счел необходимым молчать, поскольку слушала бы меня разве что только ваша очаровательная супруга. Позвольте представиться. Жозеф де Беснак, потерянный, потом обретенный сын Жерсанды де Беснак, которая покровительствовала Анжелине много лет. Я также этот самый Луиджи, на которого вы смотрели без ненависти и презрения около мостков в Бьере, когда его бросили на съедение славным людям, считавшим его опасным убийцей. В тот день, несмотря на свое незавидное положение, я сумел заметить порядочного человека в разбушевавшейся толпе. Вы не осуждали меня, я это чувствовал, пусть даже не были абсолютно уверены в моей невиновности. Спасибо, мсье, за ваше сострадание и любовь к справедливости.