– Не знаю, это всего лишь предположение.
– А вы давно с ней встречаетесь?
Я опешил:
– С кем?
– С той, из «Бастарда». Вы ведь приехали в Мальмё ради нее – так всегда начинается. А теперь наезжаете сюда постоянно…
Я хотел сказать, что это не ее дело, но сдержался, боясь навлечь на себя еще большее подозрение. Впрочем, теперь мне было все равно, что говорить.
– Мы не встречаемся, – возразил я Эве. – А почему это вас так волнует?
– Вовсе нет, – улыбнулась она. – Я просто пытаюсь составить целостную картину. Проехать шестьдесят миль ради женщины, с которой даже не собираетесь встречаться. Не слишком логично, вам не кажется?
– Мне кажется, это не лучшая тема для разговора.
– Разумеется, вы ведь весь вечер просидели в травмпункте.
– Вы туда звонили?
– Да, я чертовски въедлива. И у вас был при себе гитарный футляр.
Последнее замечание я оставил без комментариев и попросил счет.
– Жаль, что здесь не подают печенье с предсказаниями, – заметила Эва, пока я возился с банковской картой. – Говорят, в Америке так принято.
– Говорят? Вы ни разу там не были?
– Не пришлось, – вздохнула она.
– Кто из шведов не был в Нью-Йорке! – поразился я.
Она печально покачала головой:
– Кроме того, я боюсь разочарований.
– В чем?
– Не знаю.
– Вы верите в эти глупости? Это же все равно что читать гороскопы.
Она пожала плечами.
– Когда я работал в газете, сам их писал, – продолжал я.
– Шутите?
– А как, вы думаете, это делается? Приходит астролог и смотрит на небо в бинокль?
– Ну… не знаю… должно же быть у человека специальное образование…
Я махнул рукой:
– Одна дама вздумала как-то на меня пожаловаться, утверждала, что ни одно мое предсказание не сбылось. Тогда наш джаз-обозреватель ей ответил: «А вы видели, какое сегодня небо? Там же пасмурно, ни одной звезды». И она купилась. Собственно, меня не удивило, что мой гороскоп ей не подошел. Я ведь писал их для моих родных, приятелей, для любимой девушки. Не для нее.
– В жизни не слышала ничего ужаснее, – фыркнула Эва.
– Вы издеваетесь надо мной? – Я никак не мог поверить ее признанию. – Вы, инспектор криминальной полиции, верите в гороскопы?
Она снова пожала плечами.
Когда мы вышли из «Кин-Лонга», я подумал, что до сих пор не знаю, где она живет. Хотел спросить, но Эва меня опередила:
– В травмпункте говорили, что вы должны были играть в тот вечер, но концерт пришлось отменить.
– Уже не помню, чего им наплел.
– Так утверждала медсестра.
– Значит, так оно и есть.
Некоторое время мы шли молча.
– Не думаю, что он не понимал, что происходит, – вдруг заметила Эва.
– Кто?
– Санделль.
– Гм… И?..
– Но говорил странные вещи.
– Какие, например?
– Странные.
Тут я вздохнул, отметив про себя странный характер нашей беседы.
Был типичный для Мальмё в это время года холодный, сырой вечер. Я посмотрел в небо и остановился, не в силах оторвать взгляд от полной белой луны. Все так. За своими монологами – о том, какая чушь гороскопы и звезды, – я упустил из виду, что сам очень подвержен влиянию этого ночного светила. Я боюсь полной луны. Она производит на меня такое же гнетущее впечатление, как высота или стильно одетые мужчины. Вот откуда мое беспокойство. И я осознал это только сейчас, взглянув на вечернее небо. А если бы его затянуло облаками, возможно, так и не понял бы. Но вечер, когда Эва Монссон, простившись со мной, исчезла в направлении Южной Фёрштадгатан, выдался на удивление звездным, и луна стояла настолько ясная, что дома и деревья отбрасывали тени.
Мне стало не по себе.
Будто некая сила прижала меня к земле, не давая взлететь. И я понял, что мне никуда не деться ни от самого себя, ни от этих мыслей.
Я вдруг почувствовал невыносимое отвращение к самому себе.
Я всегда полагал, что из меня не так-то просто сделать преступника – слишком велика сила, удерживающая меня от последней черты. Но в такие лунные ночи я боялся самого себя.
Иногда человеку требуется эмоциональная компенсация. В такие дни секс бывает особенно бурным. Как у животных. Ты словно бы становишься совсем другим существом, а когда просыпаешься, думаешь, что был в отключке, а ведь все наоборот: ты был активен и полон жизни, как никогда.
Но в тот вечер в Мальмё у меня не осталось иного способа заглушить тоску, кроме как напиться.
Я направился в «Бычок», где когда-то сидел с Кристером Юнсоном, только на этот раз зашел во внутренний зал.
Я пил в кафе «Лезвие бритвы» и баре «Савой», быть может, даже в пабе отеля «Рука епископа». Помню, я взял большой бокал пива и кальвадос сверх необходимого.
При этом я почти все время молчал, потому что не знал, что говорить. Вместо этого садился за самый дальний стол и пытался сосредоточиться на своих мыслях.
Не помню, как я добрался до «Мэстера Юхана» и своих апартаментов. Очнулся не в постели, а на полу. Меня разбудил собачий лай, судя по всему это была овчарка. Неужели кто-то держал собаку в отеле? Одновременно услышал звук, исходящий от мобильника. Или это он научился лаять? Воистину нет пределов техническому прогрессу.
Я нажал кнопку автоответчика и услышал голос Эвы Монссон: «Сегодня его отпускают. На улице настоящая зима. Так что Санделль встретит Рождество на свободе и со снегом».
Я поднялся и подошел к окну. Крыши Мальмё действительно покрывал тонкий слой снега.
Мой ежедневник валялся на полу.
Я открыл его на дате, когда обнаружил мертвую Юстину Каспршик в постели Томми Санделля, вывел на полях слово «да», обвел его в кружок и подрисовал стрелочку – знак полнолуния.
Мальмё, декабрь
Ничего нельзя найти в этом Мальмё.
Я заблудился в собственных карманах, как будто надел брюки с трупа. С похмелья передвигался как потерявшийся в океане кит, а за окном летели белые хлопья, каждый размером с хорошую пиццу.
И все-таки мне удалось выехать в Истад. Мы с фотографом рассчитывали остановиться у полицейского участка и схватить Томми Санделля, прежде чем он успеет что-либо сообразить и, главное, прежде чем свяжется с корреспондентами других газет или телеканалов.
Если в центре Мальмё я еще худо-бедно ориентируюсь, то новая система внешней кольцевой дороги остается для меня слишком запутанной. Впрочем, не такая уж она и новая. Десять лет этой петле есть точно, а то и больше. Но Стефан Перссон, молодой человек со щетиной на подбородке и серьгой в правом ухе, – фотограф, а они сориентируются где угодно. Такое впечатление, что в их мозг встроена система GPS и поэтому они так же легко водят машину, как и управляются с камерой. Я купил себе GPS, но до сих пор с ним не разобрался.