Однако неподалеку от Альбексстугана он свернул на боковую дорогу. Там остановился, вытащил перепуганную пассажирку из машины и, перегнув ее через свое колено, всыпал по первое число березовой розгой. После чего напомнил девушке, что садиться в машину с незнакомым мужчиной опасно, и уехал, предоставив ей самой добираться до города. Дома пострадавшая обо всем рассказала матери, которая в воскресенье утром связалась с полицией Треллеборга.
– Она не запомнила, как выглядел незнакомец, и не записала номер его машины, – сообщил начальник дежурной команды Торстен Рам из полиции Треллеборга.
Семнадцатилетняя пострадавшая быстро уснула, и злоумышленник вытаскивал ее из кабины заспанной. Никаких сексуальных домогательств с его стороны не было.
– Похоже, он просто хотел наказать ее, – полагает Торстен Рам.
Девушка утверждает, что преступник сидел за рулем автофургона белого цвета. О самом мужчине может сказать только, что он был «крупный и крепкий». Это все, что она запомнила, будучи в состоянии шока.
Тех, кто располагает какими-либо сведениями о происшедшем, просим немедленно связаться с полицией Треллеборга.
– Но никто так и не пришел в полицию, – вздохнул Арне. – Дело не прояснилось. Полагаю, девчонка все же выпила, хотя и не призналась. Потому и уснула так быстро, что была в стельку. – Он пролистал еще несколько страниц. – Я провел свое расследование. Я не стал звонить. Ты знаешь, что человеку труднее отказать, если он стоит под дверью.
Арне ткнул пальцем в другую статью, в пять колонок. Заголовок гласил: «Не садитесь в машину к незнакомцам».
Здесь был снимок. Бодиль Нильссон, с волосами как после химической завивки, стояла с матерью на пороге своего дома. Она выглядела угрюмой. Мама прикрыла рот ладонью не то потому, что до сих пор была обескуражена случившимся с ее дочерью, не то потому, что плохо следила за зубами. Автором снимка был Арне Йонссон.
Ниже Бодиль своими словами пыталась рассказать о том, что произошло после дискотеки. Арне Йонссон спросил ее, почему она не записала номер автофургона, и Бодиль ответила, что номер был чем-то заклеен. Впрочем, в этом она не уверена, поскольку пребывала в шоке и у нее сильно болела задница.
– Этим не закончилось. – Арне Йонссон пролистал папку, пока не дошел до приклеенного к внутренней стороне обложки пластикового конвертика. – В «Кристианстадсбладет» у меня был коллега, Йоран Польссон. Мы помогали друг другу, обменивались новостями. После двух этих материалов он позвонил мне. Потому что у них тоже случалось нечто подобное. Причем два раза.
Арне достал из конверта листок и развернул. В нем оказались копии газетных статей. В каждом случае девушки, путешествуя автостопом, останавливали белый автофургон, водитель которого вывозил их, как и Бодиль Нильссон, на безлюдную лесную дорогу. Одна получила березовых розог, другую злоумышленник отшлепал рукой. Первой недавно исполнилось двадцать лет, второй – восемнадцать. Никто толком не помнил, как выглядел преступник. По мнению одной жертвы, он носил длинные волосы и усы. Другой показалось, что он был коротко острижен или даже лысый. Обе сходились на том, что имели дело с высоким и крепким мужчиной.
Девушки пострадали сильно, как утверждал комиссар Бьёрн Вернер.
В отличие от Арне, Йоран Польссон не стал утруждать себя интервью с ними, но комиссар Бьёрн Вернер фигурировал в обеих статьях.
– Понимаешь, на что я намекаю? – посмотрел на меня Арне Йонссон.
– Я согласен, что в тех случаях действовал один и тот же человек, – ответил я. – Но какое отношение он имеет к моему «экзекутору»?
– Понятия не имею, – признался Йоран. – Но было бы резонно задаться этим вопросом, уж слишком велико сходство.
– И что он, по-вашему, делал все эти годы?
Арне пожал плечами:
– Вероятно, не имел потребности кого-либо наказывать.
– Допустим, – согласился я.
– Не исключено, что он продолжал свои делишки, просто мы об этом не знали. Двадцатилетняя заявила в полицию только после того, как прочитала в газете о восемнадцатилетней. Она стеснялась. Как, вероятно, и многие другие. То же бывает в случаях изнасилования. Женщины винят себя: не нужно было так одеваться и все такое.
– Хорошо, – кивнул я. – А что происходило потом? Вы следили за событиями? Полиция кого-нибудь подозревала?
– Нет, думаю, они не придали этому большого значения.
– А этот… как вы говорили… Торстен Рам? Он еще жив?
– Он в Треллеборге, – ответил Арне. – Очень стар и, как я слышал, не совсем дружит с головой. Но тогда расследование вел не Торстен, он лишь беседовал со мной по телефону. Того звали Йоте Сандстедт, но он палец о палец не ударил, чтобы найти злоумышленника. Считал, что Бодиль розги пошли на пользу. «Между нами, Арне, – говорил он мне, – хорошая трепка – то, чего многим из них так не хватает». Он был человеком старой закваски.
– Он жив?
– Жив, насколько мне известно. Содержится в доме престарелых, но жив. А почему ты спрашиваешь, хочешь поговорить с ним?
– Пока не решил.
– Ты ведь согласен, что это может быть один и тот же человек?
– Вряд ли.
– Тогда зачем тебе Йоте?
– Не могу сказать… Сам еще не понял.
– Люди, подобные ему, просто так не останавливаются. Я думал, этим заинтересуется центральная пресса, но увидел лишь небольшую заметку о Бодиль в «Квелльпостен» – собственно, переписанную мою. Я ничего не получил за нее, это не принято. Зато за фотографию Бодиль и ее матери мне заплатили девяносто пять крон.
Арне вопросительно смотрел на меня.
Я не верил, что мой «экзекутор» и его крепыш – одно и то же лицо. Но если Арне прав, то перед нами лишь верхушка айсберга.
Он заинтриговал меня. Кроме того, вывел на нужного человека.
– Йоте… как его там?
– Сандстедт.
– Йоте Сандстедт. В каком доме престарелых он содержится, вы говорите?
– Я запишу тебе адрес. Если захочешь, Йорана Польссона тоже.
Я покидал Арне Йонссона с небольшим списком нужных телефонов, фамилий и адресов.
Я забил их в мобильник. Потом включил ноутбук и вошел в почту.
Первым, что увидел, было письмо от Ульрики Пальмгрен.
Я заметил его сразу, среди рекламных рассылок и прочего мусора, который сыплется в мой ящик, несмотря на борьбу со спамом. По крайней мере, сообщение поступило с ее адреса. В поле «тема» стояло «вау!».
Далее шел текст:
Привет, Харри! Как ты? Может, попробуем еще разок?
У.
«Вау!» – так писала только она.
Но письмо пришло час назад, а Ульрика давно мертва. Значит, кто-то имеет доступ к ее компьютеру и знает о нашей переписке.