Book.

В соответствии с разделом 4 параграфа 1 постановления штандгерихте могут вынести только смертный приговор или передать обвиняемого тайной государственной полиции…

…Приговоры, вынесенные штандгерихте, должны быть исполнены немедленно (раздел 4, § 3 постановления). Многочисленные примеры указывают на то, что жестокое нацистское законодательство никогда не смягчалось. В конце так называемого судебного следствия предоставлялось судьям решать, должен ли осужденный быть расстрелян или повешен (раздел 4, § 3 постановления).

Не давался даже и самый короткий срок к предсмертным приготовлениям. О помиловании вообще не было речи в постановлении. Во всяком случае, жестокая поспешность, с которой выполнялся приговор, делала помилование невозможным…

…Совершенно очевидно, что штандгерихте не носили того характера, который, согласно общему мнению, должен иметь трибунал, а также что судебное разбирательство в штандгерихте нарушало фактически все принципы, которые должны быть соблюдаемы правом всех цивилизованных наций. Штандгерихте не могут быть названы трибуналами, а их разбирательство не может быть названо судебным следствием и решением». (Очевидно, было бы более правильно сказать — приговором.)

«Казни, являющиеся следствием „приговоров“ штандгерихте, не отличаются ни в какой степени от казней без суда. Они должны быть квалифицированы как убийство.

Невозможно найти в установлениях, регулирующих процедуру штандгерихте, малейший признак гуманности. Например, правило, которое требует немедленной казни и фактически не дает осужденному ни малейшего срока к приготовлению к смерти, является формой жестокости, которая, как и весь институт штандгерихте, имеет целью терроризирование населения».

Учреждение штандгерихте не отменяло и не исключало полицейского осуждения, как это было установлено Франком в Польше. Мне кажется, что все законы, приведенные мной выше, свидетельствуют о том, что из права, призванного карать за преступления, гитлеровцы пытались создать право, творящее преступления.

Именно для этого и создавали они свои так называемые «законы»…

Я перехожу к тем террористическим законам и распоряжениям гитлеровских преступников, которые были изданы в отношении мирных граждан Советского Союза.

Жестокая повседневность

Дело в том, что, начав преступную войну против СССР, немецко-фашистская разбойничья клика сочла недостаточными и эти специально созданные для оправдания преступления «законы» и установленные ими нормы «права» разбойников.

В документе Л-221 зафиксирована реплика, брошенная Гитлером Герингу на совещании 16 июля 1941 г.

Гитлер говорил: «…Гигантское пространство… должно быть как можно скорее замирено». Я цитирую из следующей фразы, где Гитлер говорит: «…Лучше всего этого можно достигнуть путем расстрела каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд…»

Я привожу эти строки потому, что они являются лейтмотивом, который проходит через все распоряжения и законы Гитлера.

Я цитирую директиву Кейтеля. Она была предъявлена Суду американским обвинением за № Р-98:

«…Следует иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и… устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычной жестокости».

Я представляю далее Суду фотостат документа, который уже был предъявлен под № ПС-459:

«Всякого рода сопротивление будет сломлено не путем юридического наказания виновных, а тем, что оккупационные власти будут внушать тот страх, который единственно способен, — как говорилось в этой директиве, — отнять у населения всякую охоту к сопротивлению».

Позволю себе для подтверждения этого процитировать две строки из директивы командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала Рейхенау, которая была уже предъявлена Суду под № СССР-12. Там говорится:

«Страх перед германскими мероприятиями должен быть сильнее угрозы со стороны бродячих большевистских остатков».

Далее я хотел бы огласить Суду один документ, который носит печать той же квазиюридической аргументации, которая отмечает «законы» и постановления Ганса Франка. Говорю о циркулярном распоряжении главного имперского управления безопасности за № 567/42–176, датированном 5 ноября 1942 г. Я позволю лишь напомнить Суду, что в этом документе говорилось о том, что даже принципы для оценки действий «не немцев» должны были быть иными, что всякий поступок чужестранца «должен рассматриваться с точки зрения общей превенции».

Таким образом, на тех территориях оккупированных стран, куда следом за войсками агрессора приходили эсэсовцы, мирное население отдавалось произволу со стороны этих специально вышколенных и свирепых представителей полицейских частей германского фашизма.

Разрешите сослаться на одну строку документа под № ПС-447, которую Суд найдет на странице 197 книги документов, пятый абзац, после заголовка «Район операции». В документе под № ПС-447 говорилось об особых полномочиях рейхсфюрера СС и указывалось, что «в рамках этих задач рейхсфюрер СС действует самостоятельно и на свою ответственность».

Хорошо известно, что представлял собой рейхсфюрер СС. Из многих высказываний Гиммлера я ограничусь здесь лишь одной цитатой, характерной, однако, как руководящее указание подчиненным Гиммлеру чиновникам СС, к которым он обращался.

4 октября 1943 г. на совещании группенфюреров СС в Познани Гиммлер говорил (этот документ был предъявлен Трибуналу американским обвинением под № ПС-1919 и оглашен 19 декабря 1945 г.):

«…Живут ли другие народы в благоденствии или они издыхают от голода, интересует меня лишь в той мере, в какой они нужны как рабы для нашей культуры. В ином смысле это меня не интересует. Погибнут ли от изнурения при создании противотанкового рва 10 тысяч русских баб или нет — интересует меня лишь в том отношении, готовы ли для Германии противотанковые рвы…»

Суду был предъявлен документ, которым установлено, что легализация массовых убийств и истребление мирного населения Советского Союза, производимые непосредственно армией с целью терроризирования, были установлены Гитлером и его кликой еще 13 мая 1941 г. — более чем за месяц до начала войны. Я говорю в данном случае об уже широко оглашенном на Суде известном распоряжении Кейтеля «О применении военной подсудности в районе „Барбаросса“ и об особых мероприятиях войск».

Этот документ был предъявлен Трибуналу под № С-50. Полагаю, что он хорошо памятен Суду. Я лишь напоминаю, что в этом документе в прямой форме отрицалась необходимость установления вины. Подозрение становилось достаточным основанием для применения смертной казни. Официально устанавливалась преступная система круговой поруки и массовых репрессий. Кроме того, указывалось, что «заподозренные» во всех случаях подлежали уничтожению — об этом прямо говорит пункт 5 раздела первого «Распоряжения».