Рядом с пунктами постоянной дислокации наших войск всегда находились глаза и уши моджахедов. В домах напротив, в дуканах, за ближайшими дувалами. Старики, копошащиеся на своих участках. Дети, месившие глину для изготовления саманных кирпичей. Девушка в яркой парандже, зашедшая в дукан за покупками. Любой из них мог работать на духов. Мы ничего не могли с этим сделать. Но были приемы, позволяющие значительно снизить результативность их работы.
Осведомители у духов работали виртуозно. Они собирали бесценную информацию зачастую с риском для жизни. Собирали в огромном количестве. Работа агентурной сети духов вызывала у нас искреннее восхищение. Ее массовость и охват большей части населения были залогом успеха.
Но были маленькие проблемы, которые не позволяли духам эффективно использовать собранные разведданные. Первая и самая главная – отсутствие централизованного разведоргана. Способного своевременно обрабатывать этот огромный поток информации.
Отсутствие централизации, вражда между бандами, племенами и родами были нам на руку. На местном уровне моджахеды умело использовали полученную информацию. О наших войсковых частях, сторожевых заставах и постах они знали практически все. Но информация, полученная одной бандой, как правило, оставалась закрытой для других банд. Информация, касающаяся соседей, если и передавалась им, то с солидной задержкой. У духов не было мощных радиостанций. Их Уоки-токи, японские переносные радиостанции, работали в радиусе не более пятнадцати километров. Что тоже значительно усложняло своевременность передачи полученной информации.
Моджахеды не скупились на подкуп штабных офицеров и прапорщиков, снабженцев и гражданских служащих. Они покупали схемы минных полей, полетные задания наших летчиков и планы засадно-поисковых действий разведгрупп. Но если полетные задания выполнялись в соседних районах, а засады – против соседних банд, это были деньги, выброшенные на ветер.
Мы столкнулись с совершенно анекдотичной ситуа цией. Прямо напротив штаба армии располагалось несколько дуканов, владельцы которых занимались откровенным подкупом офицеров и прапорщиков из штаба армии. Собирали совершенно секретные сведения. Мы попробовали сливать через них дезинформацию моджахедам. И тут выяснилось, что эта информация никуда не уходит. Как истинные патриоты своей страны, дуканщики считали необходимым собирать сведения о наших войсках. Собирали их. Но информация уровня штаба армии была слишком велика для моджахедов. Ее некому было реализовывать.
Серьезные проблемы были связаны у них и со своевременностью обработки разведданных. Любая даже самая секретная информация со временем устаревает. Ее ценность зависит от своевременности получения. И обработки. Получить огромное количество важной информации иной раз гораздо хуже, чем одно-единственное менее важное донесение. Одно-единственное донесение проще обработать. Выявить его суть, определить степень важности. Уяснить, как можно будет использовать полученную информацию. В чьих интересах? И кто осуществит ее реализацию.
Сделать все это в кратчайшие сроки, пока информация не успела устареть, довольно сложно. Обработать большие потоки информации гораздо сложнее. С этой задачей духи явно не справлялись. Возможно, у них не было для этого достаточно квалифицированных специалистов. Либо их было слишком мало.
Исходя из этого, для обеспечения нашей огневой поддержки мы старались использовать «принцип полярности». Если работали под Баграмом, нас прикрывала авиация и вертолетчики с Кабульского аэродрома. Если работали под Кабулом – с Баграмского аэродрома. То же касалось и артиллерии. При выборе площадок для высадки и мест сбора старались учитывать дальность действия духовских радиостанций. И глушить их по мере необходимости радиопомехами.
Доводить задачи до обслуживающего персонала, приданных подразделений и подразделений, обеспечивающих огневую либо воздушную поддержку только в части, их касающейся. Общую задачу знали только единицы.
Во время выполнения задачи прекращалось ведение радиопереговоров в эфире. Использовалось только нажатие на тангенту (переключатель режимов прием-передача). В эфире раздавались один-два щелчка, схожие с радио помехами. Один щелчок – все нормально. Два – работаем по второму варианту. Три – требуется срочная эвакуация во столько-то часов, из такого-то квадрата. Запеленговать такую радиостанцию либо дешифровать информацию практически невозможно.
Плюс дезинформация противника. Все это позволяло значительно снизить эффективность работы разведки моджахедов. А значит, и снизить потери в наших подразделениях.
Вот и в этот раз для доставки группы в район выполнения задачи мы использовали простенькую, но изящную схему. Две боевые машины пехоты проследовали из Кабула на одну из сторожевых застав 181-го мотострелкового полка. В сумерках, перед самым закатом. В «час волка», когда наблюдатели противника не столь внимательны. А улицы пустынны. В биоритмах любого человека в это время наступает период быстрого полусна. И мы очень любим работать в это время.
На броне сидит несколько бойцов из группы Леши Камина. Моя группа укрылась в десантных отсеках БМП. Ненавижу кататься багажом! В десантных отсеках БМП растрясает последние остатки завтрака. Стоит неистребимый запах солярки. Все это мало способствует сохранности даже багажа. Что же говорить о нас?! Не доезжая десяти километров до заставы, в небольшой лощине моя группа с ходу через кормовые двери десантируется из машин. И по лощине уходит к месту проведения засады. А Лешины бойцы уезжают дальше. На заставу. Вот и вся схема.
Все очень просто: разведгруппа прибыла для проведения засадно-поисковых действий на одну из застав. С утра за этой заставой духи усилят наблюдение. Попытаются выяснить, с какой целью прибыли разведчики? Что планируют делать? О том, что у них в тылу уже находится вторая группа, духи так и не узнают. Либо узнают слишком поздно.
А бойцы Леши Камина кроме демонстрационной задачи будут еще и обеспечивать нашу эвакуацию и прикрытие. Если понадобится. Как только мы начнем работать, скрывать наше присутствие станет бессмысленным. Правда, работать мы начнем только в кишлаке, где находится полковник. Захват его помощника должен пройти тихо, без шума и пыли. Таков был замысел.
Не самый лучший замысел. Хорошо еще, что прикрывать нас будет Леша со своими бойцами. Мне нравится с ним работать. Удивительно спокойный и надежный человек. Смелый до безрассудства. Если нужно спасти друга. За ним каждый чувствует себя как за каменной стеной. А в бою это дорогого стоит.
Лешка учился в Уссурийском суворовском училище вместе с Игорем Овсянниковым, моим однокурсником по Моспеху. Московским пехотным мы, не без гордости, называли свое высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР. Игорь был моим замкомвзодом на первом курсе. И Лешкиным другом по суворовскому училищу. Поэтому Алексей считает и меня тоже своим другом. Как говорится, друг моего друга – мой друг. Для меня это большая честь.
Год назад при проведении боевой операции был тяжело ранен командир взвода Джелалабадской десантно-штурмовой бригады. Выстрелом из противотанкового гранатомета ему оторвало обе ноги. Это был наш Игорь. Совсем недавно он начал ходить на протезах, поступил на истфак в Минский университет. Молодчина. Какая сила воли у парня! Я бы, наверное, так не смог. Лешка сильно переживает за Игоря. Да и за меня тоже. Ну что я, маленький что ли?!