Из письма Джефферсона президенту Вашингтону
Зима, 1793
«Человечество достигло стадии просвещения. Оно открыло, что короли не отличаются от других людей, особенно в сфере совершения преступлений и неудержимой жажды власти. Разум и свобода разливаются по миру и не остановятся, пока вознесённые короны не падут, королевские скипетры не будут изломаны на куски во всех уголках земного шара. Монархия и аристократия должны быть уничтожены и права человека прочно утверждены во всём мире».
Из сообщения о казни короля Людовика XVI в «Нью-Йорк джорнэл», подписанного «Республиканец»
Март, 1793
«Сограждане! Снова глас моей страны вызвал меня выполнять роль верховного правителя. В своё время я найду слова, чтобы выразить благодарность за оказанную мне честь и за выражение доверия ко мне со стороны народа Соединённых Штатов.
Конституция требует, чтобы перед вступлением в должность президент принёс присягу. Эту присягу я нынче приношу в вашем присутствии. И если во время своего правления я намеренно нарушу какие-то статьи конституции, пусть все присутствующие здесь, на этой торжественной церемонии, подвергнут меня единодушному осуждению».
Из речи Вашингтона при втором вступлении в должность президента
Декабрь, 1794
«Настоящее заявление дано в подтверждение того, что я, Томас Джефферсон, проживающий в графстве Албемарл, штата Виргиния, даю свободу Роберту Хемингсу, сыну Бетти Хемингс; что впредь он будет свободен распоряжаться собой и всем своим движимым и недвижимым имуществом; что он освобождается от всяких обязательств службы; что ни я, ни мои наследники не будут вправе требовать от него каких бы то ни было трудов. Этот документ об освобождении засвидетельствован моей печатью, в графстве Албемарл, 24 декабря, года одна тысяча семьсот девяносто четвёртого».
Весна, 1795
«Дома мистер Джефферсон был всегда очень спокоен. Очень редко его видели недовольным. Хотя иногда его раздражало, что дело не ладится, долго сердиться он был неспособен. Плантациями в основном руководили управляющие. У него работали плотники, кузнецы, бондари. Много времени он проводил в своём кабинете, читал книги, писал письма. Характер у него был ровный и приветливый, он любил держаться в тени. Ко всем окружающим он был добр необычайно. К нам, детям, относился с большой теплотой».
Из воспоминаний Мэдисона Хемингса, сына Салли Хемингс
— Хотите, чтобы я с обоими детьми исчезла на время приезда гостей? — спросила Салли.
Фраза прозвучала наполовину вопросом, наполовину — утверждением, но Джефферсон пожелал услышать вопросительный знак в конце.
— Мэдисоны пробудут три-четыре дня, не больше. Мне бы хотелось, чтобы они имели возможность отдохнуть и расслабиться, чтобы детская беготня и крики не беспокоили их. Кто бы мог подумать, что закоренелый холостяк Джеймс Мэдисон в свои 43 года найдёт себе подругу по сердцу! Да ещё моложе себя на 17 лет. Может быть, сыграло свою роль то, что судьба обрушила ужасные удары на его невесту незадолго до их встречи. В 1792 году умер её отец, год спустя жёлтая лихорадка в Филадельфии унесла мужа и младшего сына. Молодая вдова, без средств, с двухлетним сыном на руках… Мэдисон явился в её жизни спасителем, тем самым рыцарем в сияющих доспехах. Думаю, именно это помогло ему преодолеть свою обычную застенчивость и сделать предложение.
— Хорошо, я на это время поселюсь с детьми у мамы Бетти. Дни уже тёплые, а ночью будем топить ваш подарок — железную печку, изобретённую мистером Франклином.
— Ты встречалась с мистером Мэдисоном, видела, что он так же расположен к чёрным, как и я. Но его молодая жена… Мы ничего не знаем о ней. Недавно один беглец из Франции, бывший священнослужитель, месье Талейран, посмел пройтись по улице Филадельфии с красивой мулаткой. Всё тамошнее общество подвергло его остракизму.
— А где же вы поселите их? Крышу над новой пристройкой не успеют доделать, а в южных комнатах ещё не вставлены окна.
— Наверное, прикажу поставить двуспальную кровать в большой спальне в мезонине. В крайнем случае уступлю им свою.
В день приезда гостей Джефферсон несколько раз в нетерпении выходил на крыльцо. Коляска всё не появлялась. Лишь под вечер он разглядел в сумерках на дороге две фигуры, поднимавшиеся в гору пешком.
— Провалились по колёсную втулку! — весело прокричал Мэдисон. — Наша богоспасаемая Виргиния побьёт все другие штаты по глубине дорожной грязи — может поглотить всадника вместе с конём.
Край дорожного платья Долли Мэдисон болтался на уровне щиколоток, но всё же красноватые пятна суглинка успели украсить его в нескольких местах. Она улыбнулась хозяину дома, обвела рукой розовеющее вечернее небо, цветущие кусты, посадки персиковых деревьев и сказала с завистливым восхищением:
— И всё это вы имеете каждый день для одного себя?
Джеймс Хемингс появился с фонарём в руке и светил гостям, пока они осторожно ступали по доскам, перекинутым через канаву на входе в дом.
— Я затеял гигантскую перестройку всего здания, — объяснял Джефферсон, то ли извиняясь, то ли делясь мечтами. — Не знаю, когда удастся закончить, но не могу отказать себе в удовольствии принимать друзей уже сейчас. Надеюсь, вы великодушно простите мне неизбежное неустройство. По крайней мере в отведённой вам комнате — полный порядок.
За ужином мужчины немедленно принялись обсуждать бурные политические события прошедшего года.
— Нет, даже на моей горе мне не удалось укрыться от потока злобных глупостей, текущего из нашей столицы, — возмущался Джефферсон. — Уже само введение налога на спиртное было нарушением конституции. Конечно, люди возмутились, конечно, стали устраивать собрания, обсуждать, как им одолеть нагрянувшую беду. В западных графствах для многих жителей гнать виски — единственный способ не впасть в нищету. И что же наши правители? Объявили это бунтом, послали целую армию на подавление. Армия явилась и не обнаружила восставших! А кто вёл карателей? Всё тот же, всё он! Какой злой дух перебросил нам в наказание этого человека с его малярийного острова?
— Вы знаете, конечно, что вскоре после вашего отъезда мистер Гамильтон тоже покинул свой пост в правительстве, — сказал Мэдисон. — Казначейство теперь возглавляет мистер Уолкотт.
— Да, пост покинул, но из политики не ушёл. Он воображает, что читатель не догадывается, кто скрывается за псевдонимом Камиллус, защищая в бесчисленных статьях условия мирного договора с Великобританией. Какое-то время я с уважением относился к Джону Джею. Но то, как он повёл себя в Лондоне, когда Вашингтон отправил его туда вести переговоры, непростительно! Вся страна возмущена условиями, на которые он согласился. В Делавэре споры идут только о том, сжигать ли изображения Джея или сжечь его самого. Оплачивать наши довоенные долги английским банкирам! За семь лет войны англичане нанесли такой урон американской торговле и промышленности — о каких долгах может идти речь?! Неужели конгресс утвердит этот договор?