Сказал, что все равны.
Но почему не пашет он,
А мы пахать должны?
И почему, коль все равны,
Нет белой у меня жены?
Нет радости в моём дому?
Мне жисть такая ни к чему.
А ежели, час не ровён,
Мы, братцы, поменяем жён?
Возьму я белую жену — последнего фасона,
И будет чёрная в дому у массы Джефферсона.
Ура, братва! Начнём с утра!
Крушите всё кругом!
Кричите все: «Гип-гип ура,
Наш масса Джефферсон!» [12]
Апрель, 1803
«Первый консул Французской республики, желая выразить дружеские чувства к Соединённым Штатам, настоящим передаёт им в полное владение порт Новый Орлеан и территории Луизианы, простирающиеся к востоку и северу от него, включая все общественные здания, площади, укрепления, казармы и пустующие земли. Все архивы, бумаги и документы, относящиеся к административному управлению, будут переданы комиссарам американского правительства. Жители передаваемых территорий получат возможность стать гражданами Соединённых Штатов в соответствии с федеральной конституцией и смогут пользоваться всеми правами, вольностями и свободой исповедовать выбранную ими религию».
Из договора, подписанного в Париже американскими посланниками
Июнь, 1803
«Задачей Вашей экспедиции является исследование реки Миссури и её притоков, а также возможного водного пути через континент к Тихому океану с целью расширения нашей торговли. Астрономические инструменты для определения широты и долготы уже приготовлены для Вас, а также военное министерство поможет Вам собрать и закупить необходимое оружие, палатки, лодки, амуницию, лекарства, предметы для обмена с индейцами. Военный министр предоставит Вам право вербовать на добровольных началах солдат и офицеров для участия в экспедиции, над которыми Вы будете иметь полную власть командира».
Из инструкций, подготовленных Джефферсоном для капитана Мериуэзера Льюиса
Семьи Джефферсон и Льюис, живя в окрестностях Шарлоттсвилла, имели возможность хорошо узнать друг друга и с годами прониклись таким взаимным доверием, какого не всегда удаётся достичь даже кровным родственникам. Когда Джефферсон жил в Париже, полковник Николас Льюис практически стал его душеприказчиком в графстве Албемарл. А когда пришло время выбирать домашнего учителя для любимого племянника Мериуэзера, полковник нанял не кого-нибудь, а сына того самого профессора, который учил ещё юного Томаса Джефферсона.
С детских лет Мериуэзер Льюис умел инстинктивно разделять окружавших его людей на два главных разряда, но долго не мог найти правильного названия для них. Добрые и злые? Нет, этим он пользовался только в школьные годы. Затем началась путаница, ибо в обоих разрядах попадались и мягкие добряки, и суровые деспоты, культивировавшие дисциплину. Учитель английской грамматики объяснил ему значение слова «справедливость». «Справедливый» и «несправедливый» подходило ближе, но тоже не отражало ту глубинную разницу, которую мальчик угадывал чутьём по интонациям голоса, по манере смотреть или не смотреть в глаза, по внешнему облику человека. Наконец, в Евангелии ему попалось слово, которое показалось самым исчерпывающим: «миротворец».
«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими».
Да, именно так: с одной стороны — миротворцы, ищущие способов покончить с любой враждой; с другой — сеятели раздора, радующиеся любому поводу «гневаться на брата своего».
И всей душой, всеми помыслами Мериуэзер Льюис тянулся к тем, кто сделал умиротворение главной задачей своей жизни. Он мечтал занять почётное место в их рядах, послужить установлению всеобщего мира на земле во славу Творца.
Спрашивается: каким же образом такой юноша мог сознательно и добровольно в 20 лет взять в руки мушкет и вступить в милицию штата Виргиния, чтобы отправиться на подавление восстания в западной Пенсильвании?
Сам Мериуэзер не мог бы с уверенностью ответить на этот вопрос. Может быть, семейная традиция сыграла здесь свою роль. Его покойный отец участвовал в Войне за независимость, его отчим и любимый дядюшка Николас тоже были офицерами. Кроме того, духи зла и раздора порой набирали такую мощь, что их невозможно было подавить и отразить иначе как с оружием в руках. Когда генерал Энтони Уэйн разбил объединённые племена индейцев в битве при Фоллен-Тимберс, в северо-западном Огайо, он тем самым положил конец — или по крайней мере устроил перерыв — в сорокалетней войне, заливавшей кровью западную границу страны.
Участвовать в настоящих боевых действиях прапорщику Льюису не довелось. Начальство, видимо, заметило в нём природный дар убеждать, вести переговоры, утишать страсти и поручило заниматься исключительно вербовкой рекрутов. За этим занятием и застало его письмо из Вашингтона, приглашавшее принять чин капитана и занять пост личного секретаря новоизбранного президента.
Мистер Томас Джефферсон был кумиром Мериуэзера Льюиса с детских лет. На миротворческой шкале он занимал в сердце мальчика самые верхние ступени. Во время встреч в Монтичелло и Шарлоттсвилле будущий президент был воплощением приветливости и спокойствия, его невозможно было представить себе разгневанным, осуждающим кого-то, грозящим карами детям или невольникам.
Книгу «Заметки о Виргинии» Мериуэзер прочёл от корки до корки, делал выписки из неё. Также дядюшка Николас давал ему читать свою переписку с посланником, а потом вице-президентом Джефферсоном. В одном письме из Филадельфии тот делился с полковником Льюисом своими опасениями, что запланированное конгрессом строительство американского флота может спровоцировать Францию на военные действия. «Шесть кораблей по 74 орудия на каждом, и ещё шесть, несущих по 18 стволов, составят 552 орудия. Изготовление каждого будет стоить 10 тысяч долларов. Где мы возьмём эти пять миллионов?»
Только настоящий миротворец, будучи вознесённым на вершину власти, мог обратиться к народу с этими незабываемыми словами: «Мы все федералисты, мы все республиканцы!» Кто ещё из политиков был способен подняться на такую душевную высоту?
Конечно, Мериуэзер Льюис был изумлён и осчастливлен, получив в начале 1801 года письмо от своего кумира, в котором тот приглашал его приехать в Вашингтон и занять пост его секретаря. Перенестись из армейских казарм и провинциальных городков в блестящий мир столицы, общаться с депутатами конгресса, судьями, министрами, иностранными послами — хватит ли у него образования, светского лоска, проницательности, умения владеть собой? Но предаваться страхам и колебаниям просто не было времени. Мериуэзер немедленно ответил президенту благодарным письмом, собрал свой нехитрый багаж и выехал в Вашингтон.
К счастью, обязанности секретаря оказались посильными: курсировать между президентским особняком и Капитолием, доставляя послания членам конгресса, рассылать приглашения на обеды и совещания, просматривать поступающую почту и газеты. Джефферсон вёл обширную переписку, однако предпочитал писать письма собственной рукой, и это было большим облегчением для его секретаря, который не блистал искусством правописания. И с первых же месяцев оба исподволь, но неустанно делали шаги к осуществлению их общей мечты — организации экспедиции к берегам Тихого океана.