Из «Обращения» локосиан к землянам было неясно – что это? Ультиматум почти побеждённых? Или же просьба остановить безумную истребительную войну? Скорее всего – это был крик души самой здравомыслящей части народа чужой цивилизации. И ещё было ясно, что это инициатива негосударственная, а само государство, в лице его верховного органа – пресловутой Высшей Семёрки, – раскололось на несколько несговорившихся частей. И присутствие здесь лишь одного из семиархов – подчёркивало это.
Тем не менее, явившиеся сюда и сейчас, представители Фронта говорили следующее…
Что завоевать «кожу» планеты, в виде её наземной поверхности – это полдела, а вот захватить «мускулы и кости», коими является мощная подземная инфраструктура – совсем другое.
Что земляне даже не представляют себе, что сосредоточено под землёй и какие настроения у той части населения планеты, которая там обитает.
Что все они, как один, возьмут в руки оружие, когда земляне сунутся под землю, чтобы убивать их.
Что они не боятся смерти, но, в отличие от безмозглого, закостеневшего правительства, повинного во всех злоключениях земных воинов, они призывают бывших наёмников остановить акт своего бессмысленного мщения. Прекратить мстить «не тем», кто повинен в случившемся! Главная же мысль подчеркивалась неоднократно: «Вы можете, пока вам не надоест, портить кожу планеты, но не разрушайте её внутренние органы!» Иначе… И вот здесь прозвучала категорическая, ультимативная часть «Обращения».
Землянам предлагалось остановиться именно на этом пороге, пока все разрушения, причинённые локосианской цивилизации, ещё восстановимы, пусть и спустя долгие годы. В случае же, если они пойдут дальше и примутся разрушать инфраструктуру… В тексте так и говорилось: «Мы могли бы элементарно вас угробить, взорвав всё изнутри, подняв на воздух половину планеты, чтобы вторая половина тут же развалилась сама. Но мы не хотим уничтожить своих. Однако, если вы будете продолжать разрушения и попытаетесь ворваться в подземные комплексы – мы так и сделаем. Мы взорвём себя вместе с вами, потому что нам будет уже всё равно!»
– Давайте, если уж так вышло, что истинные виновники пока не выявлены и не представлены народам обеих планет, сами возьмём в руки запутавшиеся нити собственных судеб. И попытаемся их расправить. Попытаемся, уж если НЕКТО направил Реку Времени по неправильному руслу – плыть ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ ВРЕМЕНИ.
Неожиданно твёрдый голос и чёткая логика миниатюрной женщины-семиарха заставила всех слушать её.
Она говорила долго и убедительно. И уже не вызывало недоумения, КАК она оказалась на этой высокой должности.
После её речи в помещении воцарилась гнетущая тишина.
Молчание повисло тяжёлой тучей, готовой в любой момент прорваться ливнем взаимных упрёков, или же, того хуже – громом и молниями необдуманных действий.
Но, когда Святополк Третий расправил плечи и уже разомкнул губы, чтобы высказать своё мнение – его опередили!
– В этой войне нет ни правых, ни виноватых! Потому что победить в ней кому-то одному невозможно! – громкий женский голос, откуда-то сзади, от самого входа, буквально вонзился в нависшее молчание и прорвал его насквозь. – Поэтому только переговоры, только совместное решение! Мы либо победим вместе, либо все погибнем!
Взгляды собравшихся землян и прибывших локосиан дружно обратились в сторону нежданной ораторши. И когда она появилась из-за спин, в форменном светлом одеянии восславянского солдата…
Её мгновенно узнали. Не один, сразу несколько человек.
Застыли настороженно глаза Юолу Сфе Оол Третьей…
«Дочка Второго?!»
Расцвело от радости лицо Яспэ Тывга Лвай…
«Амрина!»
И удивлённо поползла вверх бровь Святополка Ветрича…
«Клеонта?»
– Хорошо, – веско сказал он. – Разум нам дарован для того, чтобы отмерять, прежде чем резать. Давайте, попробуем разобраться с этими нитями. И с самой Рекой…
Дерзкая попытка представителей спонтанно созданного ФСО увенчалась первым успехом. С ними начали общаться.
Само собой, ни о каком внятном решении, принятом быстро, не могло быть и речи. Однако уже то, что земное командование задумалось – позволяло надеяться на лучшее. Сегодняшняя попытка переговоров явилась чем-то, напоминавшим Протокол о намерениях, и, судя по всему, была не безуспешной.
Благодаря кому?
Всё это время она напряжённо перебирала взглядом многочисленные лица собравшихся земных воинов. Старательно избегала ищущего взгляда Яспэ Тывга Лвай. С надеждой переключалась на фигуры тех, кто присоединялся к собранию позднее… Сама себя спрашивала: не пропустила ли? И опять сортировала всё те же лица. Уже не от надежды – от растерянности. И лишь когда поняла со всей обречённостью, что ИХ здесь нет… и что поиск среди лиц – был всего лишь самоутешением… будь они здесь, разве усидели бы на месте…
Она сама подошла к грозному новорусскому полководцу. Как и в тот раз, на Эксе. Сама.
– Здравствуй, Клеонта. Я слышал о твоём уходе. Я всё понимаю. Не думал, что свидимся.
Она промолчала. Тяжело вздохнула и решилась.
– Я ищу двух человек из вашего мира. Помоги мне, великий. – Глаза Амрины вспыхнули, но не смогли полностью скрыть напряжённости ожидания.
– Чем смогу. – Святополк положил руки ей на плечи, посмотрел сверху вниз. – Кого ты ищешь?
– Упыря… – сказала она, но тут же поправилась: – Данила Петрович Ерёмин. Из ваших, из русских. Середина двадцатого ве…
Она сразу же ВСЁ поняла – дёрнулся болезненно взгляд полководца, ушёл в сторону.
– Клеонта, кто он тебе?
– Дру-уг… – медленно, с неимоверной натугой выдавила из себя Амрина. – Он… у-у-уб…
– Окончил путь земной. – Святополк помрачнел. – Три дня назад. На поле боя, как подобает истинному воину. Вечная ему слава… Ты спрашивала о двоих. Кто…
– Дымов! – громче, чем ожидала, выпалила Амрина и торопливо добавила: – Алексей Алексеевич Дымов, подполковник спецназа, из последнего года нашего витка спирали вре… – она осеклась, только в этот миг сообразив, что в душевном волнении едва не проговорилась…
– И тоже – друг? – высокорослый предводитель славян нахмурился ещё больше. – Ладно-ладно… вижу и сам, чего уж.
Он замолчал, невыносимо вытягивая и без того звенящую паузу. Это его молчание было до того красноречивым, что… Внутри Амрины что-то оборвалось. Может, главный нерв? Лопнула незримая струна, и с этого, наступившего и застывшего, мгновения вдруг стала невозможной вся музыка этого мира.
– Погоди, а что это ты говорила о витке спирали? Я что-то не совсем понял… Куда же ты, постой! Я не то хотел ска…
Она резко развернулась и бросилась бежать, пока хватало сил не расплакаться, пока получалось не рухнуть пластом. Ей что-то кричали вслед, возможно, даже звали по имени, но она уже не реагировала.