Советская стратегия строилась на антитезе стратегии американской. Сегодня, до сих пор, часть политических элит России, сформировавшихся в 90-е, отказывается – несмотря на майдан, Украну, Крым, санкции и т. д. – даже признавать реальное положение дел, не говоря уже об адекватном ответе. И если чиновники еще могут в оправдание сослаться на «неведение», то российские военные не могут. Они воочию наблюдают, что Запад нисколько не смягчает своего давления на Россию, несмотря на все идеологические уступки Москвы. Карфаген успокоится только тогда, когда от нас ничего не останется. Это ясно (или должно быть ясно) любому российскому офицеру с полной наглядностью и очевидностью. Отсюда – драма армии. Армия осталась последним социальным субъектом, который способен – более того, обязан отвечать на вызов истории. Все остальные устранились, забаррикадировались неведением, демагогией, бессмысленной экономической статистикой. На городской стене остался лишь преданный изнутри и раздавленный извне отряд, неспособный покинуть пост. Последние воины Рима. Российская армия.
На них, русских военных – не готовых, некомпетентных решать глобальные политические вопросы, – обрушилась история. Они оказались последними потомками, вступившими в наследство Катона. История дана им в карте расположения вражеских натовских частей, как черный рок приближающихся к нашим границам. Она исчисляется количеством приобретенных ими и уничтоженных нами боеголовок, подводных лодок, военных спутников-шпионов. Жуткая статистика планетарного поражения. Не просто советской системы, не только России и русского народа. Поражение миссии вечного Рима, поражение Суши. Гибель богов.
Геббельс под советскими бомбами, обрушивавшимися на Берлин в последние дни Рейха, говорил: «Вы думаете, это гибнет Германия? Нет, это гибнет дух…» С еще большим основанием мы можем применить эту фразу к нам самим сегодня. «Вы думаете, это гибнет СССР? Нет, это гибнет Рим… Это гибнет дух…»
Интеллигенты, патриоты, оппозиция – все они безответственны и недееспособны. Они выясняют свои внутренние разногласия, раздувают полемику, межпартийные дрязги, фиктивные авторитеты, бездарных аналитиков. Это – сор истории, пассивный довесок активных разрушителей-либералов. Патриотическая оппозиция оказалась тайным союзником прозападных ликвидаторов. У подлеца нет лучшего помощника, чем идиот. Смотреть в эту сторону бессмысленно. Ждать от них нечего. Они провалили все, что им было доверено. Они дискредитировали себя и идею. Надо поскорее забыть о них, стряхнуть с себя бремя их поражения. Начать все снова.
Начать должна армия. Больше просто некому. То, что США и НАТО являются нашим историческим врагом, – это не произвольное утверждение той или иной партии, той или иной идеологии. Это – абсолютный факт, вытекающий из самой логики истории, независимо от теорий и концепций. Это – истина. Она прекрасно осознается Западом, и особенно теми людьми, которые отвечают за военную стратегию Запада. Она должна с такой же ясностью осознаваться и нами. В первую очередь теми, кто руководит армией. Армия должна быть вне политики, но она не может быть вне истории, вне геополитики. Относительно партий она должна быть безразлична, но относительно судьбы России, судьбы Евразии, судьбы Рима она не имеет права быть безразличной. Это не просто армия наемников – служит тому, кто платит. Это армия России, а Россия – не произвольная социально-административная единица. Это важнейший субъект истории. Один из двух полюсов. Россия – это Рим. Последний Рим. Поэтому Российская армия может и должна предъявлять руководству страны – в ультимативной форме, если понадобится, – требование соблюдать геополитические интересы государства и народа, исполнять геополитическое предназначение Евразии. Дисциплина в деле защиты суверенитета должна быть непререкаема, даже когда сама власть не верна исторической судьбе своего государства и своего народа. Предательство может быть и в самых высших эшелонах. В такой момент высшей формой дисциплины становится восстание.
Америка – наш абсолютный враг. Западная цивилизация – смертельна для нашего исторического пути. «Торговый строй», «карфагенский порядок» несовместим с нашим римским наследием. Вопрос – в который раз в истории – ставится очень жестко: либо они, либо мы. Пока мы существуем, они не смогут спать спокойно. Пока они идут, у нас нет, не может быть ни минуты свободного времени.
«Америка – наш враг». Это современный аналог фразы Катона: «Карфаген должен быть разрушен». Это следует твердить на каждом офицерском собрании, в каждом военном училище, на каждом военном совещании. Эта формула должна упрямо повторяться во всех докладах армейского руководства политическим властям. Эта весть – «Америка – наш враг» – весть, которую армия должна довести до всех каким угодно способом. Сомнения могут быть во всем. Но только не в этом. Это – абсолют. Отрицать его может только дегенерат или предатель.
Могут спросить: как возродиться из пепла? Если нашим единственным содержанием будет маниакальный, бескомпромиссный, тотальный, фанатический, безусловный антиамериканизм, если он полностью поглотит наше существо, вытеснит все остальные соображения и мысли, мы найдем способ быть предельно эффективными в реализации наших планов. Русские – очень сообразительный и умный народ. У нас еще есть некоторый стратегический запас. Он быстро исчерпывается, но пока еще не все потеряно. Если Римская идея станет нашей единственной общей идеей, если геополитика будет принята и признана как главная дисциплина в армейской подготовке и военном образовании, мы найдем способ дать последний бой. Не будем забегать вперед. Детали выяснятся по ходу дела. Главное, чтобы в начале было слово. Слово Катона-старшего.
Карфаген сегодня предельно силен. Он вплотную подошел к не делимой ни с кем планетарной власти. К единому мировому правительству, к мировому господству. Но есть подозрение, что колосс рухнет от тех же причин, которые привели его к расцвету и могуществу. Это очень точно осознал Гилберт Честертон. Как актуальны сегодня его слова:
«Почему практичные люди убеждены, что зло всегда побеждает? Что умен тот, кто жесток, и даже дурак лучше умного, если он достаточно подл? Почему им кажется, что честь – это чувствительность, а чувствительность – это слабость? Потому что они, как и все люди, руководствуются своей верой. Для них, как и для всех, в основе основ лежит их собственное представление о природе вещей, о природе мира, в котором они живут; они считают, что миром движет страх и потому сердце мира – зло. Они верят, что смерть сильней жизни, и потому мертвое сильнее живого. Вас удивит, что люди, которых мы встречаем на приемах и за чайным столом, – тайные почитатели Молоха и Ваала. Но именно эти умные, практичные люди видят мир так, как видел его Карфаген. В них есть та осязаемая грубая простота, из-за которой Карфаген пал. Он пал потому, что дельцы до безумия безразличны к истинному гению. Они не верят в душу и потому, в конце концов, перестают верить в разум. Они слишком практичны, чтобы быть добрыми. Более того, они не так глупы, чтобы верить в какой-то там дух, и отрицают то, что каждый солдат зовет духом армии. Им кажется, что деньги будут сражаться, когда люди уже не могут. Именно это случилось с пуническими дельцами. Их религия была религией отчаяния, даже когда дела их шли великолепно. Как могли они понять, что римляне еще надеются? Их религия была религией силы и страха – как могли они понять, что люди презирают страх, даже когда вынуждены подчиниться силе? В самом сердце их мироощущения лежала усталость, устали они и от войны – как могли понять человека они, так долго поклонявшиеся слепым вещам – деньгам, насилию и богам, жестоким, как звери? И вот новости обрушились на них: зола повсюду разгорелась в пламя, Ганнибал разгромлен, Ганнибал свергнут… Карфаген пал, как никто еще не падал со времен сатаны».