– Можем показать результат дактилоскопического исследования, – пожала плечами Варвара.
– У меня никогда не брали отпечатки пальцев, – взвизгнула Анфиса, – вы врете! Откуда у вас они могут быть? Их нет!
Я изобразил смущение.
– Разрешите покаяться в воровстве. Вы любезно угостили меня чаем в своем кафе, во время нашей беседы вас позвали, а я, уж простите, утащил вашу ложечку.
Анфиса побледнела.
– Я никогда не ездила на «Жигулях» первой модели! Не бывала в деревне Быково.
– Грыково, – поправил я, – вы недавно угостились таблеткой «Антистомак». Вы занервничали, оказавшись в полиции, и ваш желудок немедленно отреагировал спазмом. «Раганил» снят с производства, его заменил «Антистомак».
– Я делала на днях гастроскопию, – закричала Заварская, – в процессе нее мне удалили полип, врач велел пить таблетки в течение месяца. До этого я не прикасалась к препарату.
– «Пальчики» ваши, – повторила Косова, – отличное доказательство того, что вы находились в деревне Грыково. Ваш рост и вес совпадают с параметрами того, кто прятался в кустах и находился у церкви, размер обуви, увы, тоже. Что еще надо? За похищение детей и убийство няни вы получите пожизненное.
Анфиса вскочила.
– Меня посадят? За что?
– Не поняли? – удивилась Варвара. – Могу повторить. За похищение Ирины Коровиной и Анастасии Маркиной, убийство Валентины Водогреевой. Вы прекрасно выглядите, но двадцать с гаком лет на зоне просидеть непросто даже очень молодой женщине.
– Неправда! – заорала Заварская.
– Что именно? – спросил я.
– Все!!! – завизжала Анфиса. – Меня в деревне не было! На «Жигулях» я не каталась! Девчонка была одна, не две! Одна!
– Фиса! – перебил бывшую жену Генрих. – Замолчи.
– А-а-а! Испугался! – заорала Заварская. – Мерзавец! Это он все провернул, а она придумала!
Анфиса подскочила к Людмиле, схватила ее за плечи и затрясла, как бутылку с загустевшим кефиром.
– Изображаешь барыню? Дорогуша! …! …! Корчишь из себя фу ты ну ты ножки гнуты? Сейчас у тебя поубавится спеси. Получай!
Заварская изо всей силы пнула ногой сумку Чугуевой, которую та поставила на свободный стул.
– Гадина! – не осталась в долгу Людмила. – Кошка помойная!
Анфиса вцепилась Чугуевой в волосы, та закричала и укусила нападавшую. Я попытался оттащить Заварскую, но дама изо всей силы наступила мне пяткой на ботинок. В тот день я, как на грех, решив пофорсить, надел темно-синие замшевые штиблеты. Острый тонкий каблук владелицы чайной лавки вонзился мне в пальцы, в глазах потемнело. Некоторое время я пытался справиться с болью, а когда пришел в себя, в кабинете шла рукопашная, в которой принимали участие все свидетели, Варвара и несколько прибежавших полицейских.
Минут через десять красные, потные, растрепанные люди вновь расселись по местам, и разговор потек дальше.
– Я все расскажу, – тяжело отдуваясь, заявила Анфиса. – Это она придумала! Люська! Боялась, что Фрол ей под зад коленом даст! Она убийца!
– Не верьте этой гниде, рвань гнилая, – завизжала Чугуева, – подонка!
– Сама …! – не осталась в долгу Анфиса.
– …! …! – заорала Людмила.
– Во дают! – разинула рот Искоренева. – Ну ваще! Клоунов не надо! Посмотришь на таких, и весело станет!
– Заткнись, тварь! – не утихала Людмила.
– Сдохни, шлюха! – ответила Анфиса.
– Я пойду, – пробормотал Генрих.
Варвара встала.
– Молчать! Сидеть! Никто никуда не уходит!
– Сейчас же позвоню мужу, – рыдающим голосом пообещала Людмила. вынимая сверкающий стразами телефон.
– Да хоть обзвонись, – заржала Анфиса, – все равно они правду узнают. Чего он трубку не берет? Надоела ты ему со своими просьбами!
Нет никакого смысла цитировать дословно разговор, который произошел в кабинете Косовой. Я уже достаточно сообщил, чтобы вы поняли накал страстей. Рассказ Анфисы сопровождался нецензурной бранью Людмилы, а когда речь зашла о Генрихе, брань полилась из его уст. Анри и Роза Искоренева сидели молча с вытаращенными глазами. Чтобы сэкономить ваше время и не оскорбить ваши чувства, не стану приводить все выражансы, передам лишь суть дела.
Анфиса Заварская и Людмила свели знакомство в Доме литераторов. Люда страстно хотела выйти замуж за Фрола. Анфиса посещала клуб с целью найти богатого любовника, становиться семейной дамой дочь писателя не хотела, насмотрелась на «счастье» родителей и решила, что ей этого не надо. Пока Фиса охотилась на кавалеров, Людмила танком перла к своей цели и соблазнила Маркина. Вот только для Фрола не имело значения то, что он переспал с Людой, девиц, подобных ей, в жизни продюсера и создателя группы «Слеза» было предостаточно. Но Людмиле повезло, она забеременела, о чем и сообщила любовнику. Фролу тогда стукнуло сорок девять, детей у него не было. Многие мужчины, даже отъявленные ходоки и ловеласы, начинают задумываться на пятом десятке о наследнике. Люда была хорошенькой, веселой, легкой на подъем, выглядела намного моложе своих лет, почти юной девушкой. Маркин решил: пора остепениться. Невеста, сама не своя от счастья, надела, несмотря на уже заметную беременность, фату и обручальное кольцо. Фрол, как уже неоднократно упоминалось, был богат, а российский шоу-бизнес только зарождался. Бракосочетание основателя самой популярной поп-группы пришлось на время малиновых пиджаков, золотых цепей, часов за нереальные деньги и бесшабашного пиара. Маркин закатил пир на весь мир. Шлейф платья невесты несли десять детей, наряженных ангелами, подружки щеголяли в роскошных одинаковых нарядах, молодые шли к арке, увитой цветами, где улыбалась женщина с книгой, повсюду стояли букеты… Сейчас такой антураж уже не удивляет, но в конце восьмидесятых народ онемел. Людмила не скрывала своего восторга: из девушки, на которую посматривали с усмешкой, из нищенки, перешивавшей по ночам старые платья, чтобы они смотрелись новыми, из бедноты, ходившей на тусовки не только в поисках достойного мужа, но и для того, чтобы элементарно поужинать, она превратилась в светскую даму, которую устроители светских вечеринок встречали поклонами. Было от чего ликовать.
Анфису Люда выбрала главной подружкой. По какой причине Заварская удостоилась такой чести? У Людмилы не было близких друзей, и основная часть знакомых, с кем она пыталась поддерживать хорошие отношения, давала ей понять, что она им не ровня, допущена в избранный круг из жалости, ей следует знать свое место. Анфиса тоже не занимала высокого положения в обществе, но она была своя, дочь писателя, пусть Семена-попрошайки, но все же. Людмила же про отца помалкивала, а мать называла модельером. Но все знали, что родительница Людки работает лифтером в подъезде писательского жилищного кооператива в районе станции метро «Аэропорт». Глупо врать тем, кто живет в этом доме или приходит туда в гости. Несмотря на отца-подъедалу, Фиса могла насмехаться над Людой, та стояла намного ниже по социальному положению, но Заварская никогда этого не делала, была приветлива, мило разговаривала с охотницей на мужей, а один раз, заметив, что у Люси красные глаза, спросила: