— Понятно. Тогда наблюдайте за ним. Учитесь. Контролируйте. Сначала этого парня и его девочек. Потом тех, к кому они подобрались.
— Есть, товарищ генерал!
— Вы не торопитесь. Я еще не закончил. Сколько китайских студенток учится за рубежом и в каких странах мира я знаю. Меня интересует, кто из них, на ваш взгляд, может представлять интерес для этого шустрого парня?
— Никто!
— Как так?
— Они все положительные, товарищ генерал. Нет той червоточинки, которую этот парень делает изюминкой. И далеко не все красивы.
— Так найдите же ему красивых китаянок и с изюминками и с червоточинками и еще с тем, что только может пожелать человек с самой необузданной фантазией, занимающийся разведкой! И пошлите их учиться именно в те в страны, в которых он вербовал своих предыдущих агентов. Пошлите сотню. Нет, лучше тысячу девушек! Красивых, сексуальных, образованных, с биографиями, сомнительными с точки зрения общественной морали большинства стран мира. Такие, я надеюсь, в Китае найдутся?!! Тогда он наверняка заинтересуется хоть кем-то из них!
— Товарищ, генерал, но для осуществления этого приказа нам придется существенно изменить инструкции и правила подбора наших студентов, рекомендованных для учебы за границами Китая.
— Так измените же эти правила! Я подпишу. Игра того стоит. Из страны в итоге уедет несколько паршивых овец, которыми мы все равно не сможем гордиться и которые могут стать при определенном стечении обстоятельств даже диссидентками. Зачем нам эта головная боль?! Пусть едут! Зато кто-то из них станет двойным агентом!
— То есть, Вы все-таки настаиваете на традиционной подготовке и процедуре вербовки агентов? Но этот шустрый парень тогда может обо всем этом узнать! У него, судя по всему, фантастически эффективная информационная база и возможности ее пополнения! Он, возможно, даже читает наши компьютеры.
— Вы имеете в виду формальности, связанные с вербовкой и подготовкой агентов из числа наших будущих студентов?
— Так точно, я имею в виду, товарищ генерал, именно эти формальности, связанные с вербовкой и подготовкой, а также внесением данных о наших агентах на бумажные и электронные носители. Процедура отработана годами и все государственные службы привыкли соблюдать формальности.
— Так откажитесь же от этих наших формальностей, измените инструкцию! Временно!
— Если Вы санкционируете это, то мы сделаем, как прикажете.
— Да, санкционирую. Но именно временно и только ради этой операции. Как только страну покинет тысячная по счету девочка — диссидентка, не имевшая на это право прежде, мы закроем калитку. Вернее, громко хлопнем дверью! А для этого организуем пару громких скандалов за границей с проститутками, сутенерами, наркодилерами и прочим позором с участием наших героинь. Объявим всем, что наш народ, судя по этим прискорбным фактам, к полной демократии оказался не готов, что молодежь еще нужно воспитывать и перевоспитывать. Разумеется, делать это нужно дома, в Китае.
— А как же все-таки быть с досье на наших героинь? Как же хранить информацию?
— Приставьте к каждой из наших героинь двух кураторов. И пусть они все это держат в головах! Если я вдруг узнаю, что они о наших героинях что-то записывают, и, тем более, общаются о них с друг с другом или с коллегами — отправлю провинившихся работать на полигон до конца дней. Понятно?
— Так точно, товарищ генерал!
— А теперь запомните самое главное. Об этом нашем разговоре никто никогда нигде не говорит. Девочкам-диссиденткам объясните, что им дается шанс исправиться. Что великий Китай надеется на них. Что жизнь их будет долгой, интересной и успешной только при одном условии. Им разрешается говорить за границей о Китае все, что угодно и строить свою жизнь по собственному диссидентскому усмотрению, им разрешается даже не возвращаться в страну, но судьбоносные шаги, например, серьезная любовь и замужество — ими совершаются только с согласия Центра. То есть, моего. Все свободны.
Берлин, Александерплатц, месяц спустя
Стрелок и Хакер
Стрелок и Хакер, как обычно в последнее время, расположились вечером на одной из скамеек у фонтана Посейдона, окруженного туристами. Многолюдье, как обычно, ничуть не мешало им прекрасно слышать и понимать друг друга.
— Что у тебя, Петя?
— Китайцы, кажется, занервничали.
— Что случилось?
— Пока ничего. Но может скоро случится.
— Этот интерес связан с их заводом и нашими спиралями?
— Я не уверен. Скорее всего, это связано вообще с их не совсем рутинным интересом к Вам, как к иностранному инвестору.
— Признаки?
— Раньше они явно заинтересовались Вашими контактами с американцем. Зато теперь демонстративно делают вид, что в Вашем коммерческом предложении их все устраивает, что им все понятно, и совершенно не пытаются, как это бывает обычно, раскапывать всю подноготную предлагаемой технологии и ее владельца.
— Я же уже говорил, что я не боюсь их интереса.
— Но они же не знают, что Вы их не боитесь! Поэтому, видимо, и осторожничают, делают вид, что любят Вас и Ваш полезный для Китая бизнес. А сами одновременно выпускают из Китая несколько сотен красивых, образованных китаянок — прямо наш любимый размер, возраст и все остальное!
— Что остальное?
— Все! Я на одну из них накопал такого, что ее могли в Китае просто расстрелять!
— А почему же не расстреляли?
— Я тоже подумал — почему? И начал раскапывать информацию на следующих девочек-абитуриенток, заявления от которых уже поступили в разные университеты Европы.
— И что?
— А то, что раньше они не только не стали бы соискателями студенческого места, но не имели бы месяц назад шансов выехать из Китая даже в качестве туристов.
— Демократия.
— Ну, да. Прямо по нашему заказу. Все красавицы. Все умницы. Но зато все с шлейфом «ошибок юности». Все выпадают из прежней массы студентов из Китая так же явно, как любая из наших девочек из массы обычных прохожих. Чего прежде с китайскими студентками не случалось. Вам не кажется это странным? Вам не кажется, что с Вами хотят дружить через этих новых девочек, Вас намерены поймать на живца и, вероятно, склонить к сотрудничеству под давлением очевидных фактов Вашего шпионажа?
— Уже кажется. Только почему же они не нашли другой, более откровенный способ мне об этом сказать?!
— О, это мне как раз совершенно ясно! Они не уверены, что Ваш бизнес с американцем, со спиралями и рассекреченный ими бизнес с невестами — и есть Ваш истинный бизнес! Или, скажем так, основной. Они почувствовали, что Вы не так просты. И не так уж ограничены в своих планах и возможностях.
— Что ты имеешь в виду? Что им во мне показалось странным?