— Пошли, Ванька. Нам пора.
* * *
Генрих Станиславович Вольф громко выдохнул и резко опрокинул в рот «мензурку» с несколькими капельками коньяка. Зажмурился от наслаждения и тут же с сожалением посмотрел на опустошенный сосуд. Алкоголь дарил пусть кратковременную, но все же столь желанную индульгенцию от ненавистной мигрени.
«Сначала кончились таблетки, а теперь и последнее средство… Впору ложиться и помирать от безнадеги. Хорошо, что с Ботанической все так удачно сложилось. Сумбурно, конечно, без особой подготовки, наспех, но результат достигнут, это главное. Надо распорядиться, пусть потрясут новую „колонию“ на предмет обезболивающих и хорошей выпивки…»
В дверь негромко постучали и вежливо ждали ответа. Из двоих заместителей старого генерала тактом отличался Валера, а умом и знанием этикета, предписывающим после стука входить, Борис.
— Заходи, Валерий Алексеевич! Чего тебе?
— Здравствуйте, Генрих Станиславович, — вошедший чуть заметно поклонился. Привычка довольно странная и уставом не предусмотренная, но отчего-то неизменно приятная глазу и самолюбию. — Хорошо сегодня выглядите, а то вчера бледностью изрядно всех нас испугали.
Старик болезненно поморщился, вспоминая вчерашний приступ:
— Валера, ты ведь знаешь, не люблю я этих церемоний и мнимого сочувствия. Испугались они… Давай по делу.
Невысокий худощавый человек в военной форме смущенно улыбнулся и тут же вновь посерьезнел:
— Я с докладом. Собрал отчеты с руководителей спецгрупп и подготовил сводную для…
— Без церемоний и лишних слов, — раздраженно повторил генерал. — Подробности тоже особо не интересны. Так что — сразу по результатам.
Валерий Алексеевич без сожалений захлопнул папку с документами и довольно сообщил:
— Операция успешно завершена. Станция Ботаническая контролируется нашим спезназом. Военизированные формирования противника разоружены, арсенал взят под усиленную охрану. Арестованы все руководители, кроме начальника станции Федотова, находящегося сейчас на Чкаловской. Меры по его задержанию приняты.
— Валера, все это я и без тебя знаю. Кроме того, что начстанции упустили. Как раз об этом предыдущие хвастуны упомянуть отчего-то забыли… Почему до сих пор не пойман? Что делает у чкалов?
Маленькое серое лицо зама сердито сморщилось — Борька-выскочка, второй заместитель, опять обошел его, да еще и выставил гонцом, приносящим сомнительные вести.
— Старый лис почувствовал неладное и поехал самолично волнующуюся станцию инспектировать. Там его чкаловские товарищи и должны были взять. К сожалению, подтвержденных данных пока нет. У нас нет свободных людей, все сейчас на Ботанике…
Могущественного генерала мало трогал какой-то мелкий царек, лишившийся своего трона. Но после выходки Маркуса на всеобщем собрании Вольфу во всем чудился заговор. Почему больше нет свободных людей? Почему всех боеспособных отослали на никому не нужную Ботаническую? Почему обнажили Бункер, оставив его самого, Вольфа, без защиты? Кто приказал?
— Кто приказал?!!
— Прошу прощения?.. — захлопал глазами испуганный зам.
— Кто приказал всех солдат отправить на Ботаническую?
— Так вы же… Вы же и подписали, Генрих Станиславович…
Неужели из-за проклятой мигрени что-то проглядел? Не вчитался в приказ? Повернулся спиной к заговорщикам? Или это уже паранойя?
— Пошел вон! — заорал на зама генерал. — Вон!!!
* * *
Молчание. Гуманное и жестокое, гнетущее и умиротворяющее. Оно податливо, ты сам придаешь ему смысл, наделяешь оттенками. Слова глупы и беспомощны, тишина же всемогуща.
Два человека шли беззвучно. Шумный, беспокойный ветер скрывал их неслышимой пеленой, обволакивал благословенным безмолвием. Но они не замечали его заботы, погружаясь в бездонные глубины собственных мыслей. Черных мыслей, что ничего не ведают о свете и надежде, лишь поедают самих себя, множа и множа пустоту.
Живчик изо всех сил старался не думать об отце, не вспоминать о павшей станции. Как же сплелись воедино эти два понятия — Ботаническая и ее бессменный начстанции. Фанатичный большевик и заботливый всеобщий батя, жесткий, авторитарный лидер, не признающий иных догм, кроме коммунистических, и справедливый, милосердный защитник своих «чад»… Таких людей не бывает — лед и пламень.
Иван страшное известие о падении родной станции воспринял отстраненно, его душа пребывала в пропасти, что находится гораздо ниже ада… Что ей очередная усмешка беспощадной судьбы, всего лишь еще один гвоздь в гроб прежней жизни… Сердце, умершее от ран, не убить второй раз.
* * *
— Здравствуйте, Павел Семенович! Какая неожиданная и приятная встреча!
Режущий слух голос Артура неприятно кольнул — в нем отсутствовали привычные заискивающие нотки.
— И тебе, Артур Шарифович, не хворать.
Глаза чкаловского зама светились недобрым, озорным огоньком. Впервые в жизни он смотрел на ненавистного, трижды проклятого сатрапа с Ботанической в упор, не отводя взгляда. Но и Федотов не выглядел испуганным, с интересом рассматривая преображенного Артура.
«Ты посмотри, как распетушился голубок: копытцем бьет, рогами землю роет… А все равно свинья свиньей. Только вот откуда оборзение такое? На грудь принял, что ли?»
От чкаловца действительно резко пахло спиртными парами, а рот пьяно кривился в тщетной попытке изобразить презрение. Получалось плохо, как-то карикатурно.
— Какими же ветрами глубокоуважаемого товарища принесло на нашу Богом забытую станцию?
Павел Семенович нахмурился: «Похоже, гнида силушку за спиной почувствовал… Совсем страх потерял…» Снаружи кабинета чкаловского начстанции, где происходила странная беседа, ожидала хорошо вооруженная, прекрасно обученная, а главное, преданная охрана из четырех «ботанических» автоматчиков. А на всей Чкале в «мирное» время насчитывалось не более полудюжины серьезных «стволов» — остальные были изъяты по его, Федотова, личному распоряжению. Как говорится, во избежание возможных эксцессов. Оружие хранилось в арсенале Ботаники и выдавалось на руки чкаловским наемникам только в дозор, либо их же сталкерам при выходе на поверхность. Так что силовых акций можно не опасаться. «Но что же хмырь задумал?»
— Попутными, Артурка, попутными.
Заместитель Дмитрича очень болезненно относился к играм со своим именем. Зашипел он и на этот раз:
— Павлик, не забывайся, когда с начальством разговариваешь… Но я прощаю, ведь ты, наверное, еще не в курсе — меня до начальника Ботанической повысили. Принимаю, как говорится, поздравления.
«Белены, что ли, объелся? Ну, так мы быстро поправим. — Зрачки Федотова сузились, а кулаки против воли сжались. Давненько никто не бросал ему вызов. Интриги и подковерная борьба сопровождали его правление постоянно — власть, к тому же единоличную, нужно удерживать каждый день, каждую минуту и секунду. Однако до открытой конфронтации не доходило уже великое множество лет… — Охрану позвать, или…»