Сочетание «1», «3» и «9» набрал тонкий трехсуставчатый отросток.
Мягкими креслицами – которые услужливо выдвинулись как бы из ниоткуда и обрели полупрозрачную консистенцию – пассажиры не воспользовались.
Полторы минуты понадобилось «монетке» анг-кабины, чтобы подняться на четыреста десять с лишним метров, примерно к середине высоты здания. Стоящий на ней мужчина то и дело переводил взгляд с панорамы внутреннего двора на пол и обратно. Пол (непрозрачная поверхность «монетки») был сплошным экраном общественного вещания. Подошвы тех, кто подымался в кабине, стояли то на голове дикторши, то на волнах маринистского пейзажа, то на буйстве тропической растительности… Транслировался выпуск местных новостей. Сюжеты перемежались коммерческой рекламой, само собой. Пока объекты возносились от сорок девятого до шестидесятого этажа, по экрану пронесся шикарный пассажирский лайнер, оставив после себя сонно щурившегося мужчину. Он лежал на кровати, лениво тер глаза и всем своим видом демонстрировал, что только-только проснулся. Губы его зашевелились: «Надо же, только приснилось, что покупаю билет, а уже на месте!» Во весь диаметр экрана вспыхнул рекламный слоган: «Быстрей, чем во сне! Колитесь в кораблях Рэдрика Улгафора!»
– Да, – глубокомысленно изрек зем СанниПолиш. – В таких роскошных условиях я б и бесплатно работал. Мы, рекламщики, ребята творческие, чтоты-чтоты!
– Да уж, места райские, ничего не скажешь. – Спутница скептически хмыкнула.
Словно иллюстрируя ее скепсис, в экранном круге возникли разъяренные земы и земляшки, которые громили жилой квартал, превращая здания в руины, а обитателей в порубленное месиво. Экзальтированный, повизгивающий голос репортерши комментировал события за кадром. Маргинальная молодежная группировка развлекалась вполне реалистично.
– Мы не ангелы, – посуровев лицом, сквозь зубы процедил мужчина. – И никогда ими не были.
– И никогда не будем. То-то и оно.
Мелодично прозвенев, кабина остановилась.
Внешний коридор стотридцатьдевятого этажа по периметру окольцовывал цилиндр корпуса. По этой замкнутой галерее сновали многочисленные американцы. Местные жители на пришельцев особого внимания не обращали. Носились туда-сюда-и-обратно, с озабоченно-деловым видом. Уши многих были заткнуты бусинами акустических ретрансов, у доброй половины перед каким-то из двух глаз висела проекционная линза, у губ клеились зернышки микрофонов. Рабочий день обитателей МДЦ, по сути, сводился к перелопачиванию потоков сетевой информации и зачерпыванию в нужный момент нужной горсти. Образно говоря, требовалось вовремя давануть правильную кнопку.
Некто, зовущий себя дизайнером, и его непонятного статуса спутница идут по коридорной галерее. Направление – против часовой стрелки. Мужчина с интересом разглядывает аборигенов, словно экзотических зверушек. Двери бесчисленных офисов (их номера убывают) тянутся по левую руку. По правую – ничем не огороженная, открытая четырехсотметровая пропасть. Сверхпрозрачная наружная стена седьмого корпуса «Стоунхенджа» визуально не существует. Приезжие уже добрались к сегментам обратной стороны, и с этой высоты их глазам доступна городская панорама. Упорядоченное нагромождение геометрических форм и произвольных бесформий. Шпили, башни, сферы, кубы, цилиндры, параллелепипеды, конусы, ленты, акведуки, прорези улиц, прорехи площадей… Окна зажигаются одно за другим, и Нью-Детройт с каждой секундой все больше превращается в земное отражение звездного неба. Встопорщенное, бугристое покрывало города расстилается до горизонта, и это еще более усиливает впечатление нескончаемости.
От мысли, что практически ВСЕ ЭТО, вся округа наполнена эрсерами, кишит ими не меньше, чем коридоры и внутренние помещения «Стоунхенджа», хотелось опорожнить желудки. Все. Спазматически.
Девушка затормозила перед одним из входов. Внешне он отличался от соседних лишь шестью золотистыми цифрами («113597»), что сверкали над притолокой, и двухлитерным логотипом на дверных створках.
Бритоголовая земляшка в комбинезоне свободного покроя ткнула стандартный сенсор «вхожу». Половинки уехали в стены, разделив логотип пополам – «С» исчезло вместе с левой, «К» – с правой. Пройдя меж ними, девушка скрылась внутри офиса. Вошла она уверенно, как в собственный дом. Зем на миг приостановился; зачем-то пристально посмотрел вдоль коридора, в сторону, откуда пришел, и скользящим шагом последовал за референткой.
И так же целиком скрылся в «мертвой» зоне.
…половинки смыкаются за спинами вошедших.
Приемная. Приглушенное освещение. Стильный мебельный гарнитур. Одна из стен – сплошное проекционное панно, сейчас не активированное. А на другой… ОГО! Антикварные, явно подлинные, живописные картины: натюрморт с букетом черных роз, выцветше-рыжий степной пейзаж, припавшая к толстой ветке огромная пятнистая кошка, пестрое скопище пятен, линий, штрихов… И перл коллекции, фрагмент перекрестка улочек какого-то древнеземного полиса: асфальтовые тротуары и мостовая, железобетонные и деревянные домишки, граненые фонарные столбы, газоразрядные трубки вывесок, приплюснутые колесные экипажи с движками внутреннего сгорания, хаотическая паутина проводной передачи электричества, и повсюду, повсюду, повсюду снуют, шныряют облаченные в несусветные доисторические одежки двурукие, двуногие, круглоголовые гуманоиды, предки нынешних земов… Весьма преуспевающая фирма, видимо, арендует этот офис. Аутентичный Владимир Табанов – минимум пять миллионов на стене!
– Добрый вечер, госпожа! По какому вопросу?..
Обитательница – белокурая, высокая, крепкотелая земляшка за тридцать. Профессионально-секретарский прищур видеорецепторов, двусмысленные обертоны голоса: то ли отдаться готова не сходя с места, на баснословно дорогостоящем, ручной работы ковре, то ли жаждет в порошок растереть назойливых посетителей, осмелившихся потревожить. Угодливо-угрожающая интонация, парадоксальная. В приемной царит настоящая цепная сука лабиринтов бизнеса. Мечта любого руководителя.
И, опрокинутая на стол босса, с широко разведенными ножками, она подмахивает и постанывает наверняка исключительно профессионально. Все они, все бессовестные шлюхи, эти эрсеровские самки.
Сестру по профессии в АйришЛи американка явно не чует и не признает. Более того, принимает девушку за хозяйку, а мужчину – за кого-нибудь вроде телохрана при деловой особе. В общем-то неудивительно. Большой зем и маленькая земляшка ну никак не похожи на начальника и его подчиненную! Как ни стараются таковыми казаться. Впрочем, не так уж и старательно…
Пришлая «секретарша» оглядывает здешнюю секретутку оценивающе, будто увидела в магазине и собралась купить. Оглядев, выдает холодным, как жидкий азот, тоном:
– Что-то я вас раньше не видала.
– Меня наняли недавно, но это не дает поводов усомниться в моей компетентности. – Тон властительницы приемной обдает холодом полярной шапки планеты Ледовая Могила. – ВАС я тоже впервые вижу.
– То-то и оно. Иначе дурацких вопросов не задавали бы. – Пришлая вздыхает сожалеюще. Спрашивает: – Джон у себя? – И не терпящим возражений тоном командует: – Доложите, что прибыла Ира, и не одна. С лицом, которое она должна была сопроводить.