– Послушай, но я же голоден и хочу жрать! – закричал он в ярости и стукнул кулаком в дверь.
Чтобы его крика не было слышно, Рита тут же включила телевизор.
«Дура! – уже подумал про себя дядя Абрам. – Надо же, какая дура! Что же мне делать?!»
Жизненный опыт приучил его быстро думать и так же быстро находить правильные решения.
Для начала он решил переполнить бассейн водой, чтобы залить сначала пол, а потом нижние этажи.
Однако, как оказалось, чтобы бассейн не переполнился водой, на одном уровне со всех сторон в стенах было сделано несколько отверстий, куда уходила вода.
Даже заткнув своей простыней несколько отверстий, дядя Абрам все равно не добился нужных результатов, вода уходила через оставшиеся отверстия.
На второй день эта дура умудрилась выпилить внизу, в углу двери небольшое окошко, через которое давала ему бутерброды с ветчиной и запечатанные бутылки с кока-колой.
Дядя Абрам оченнаучился их открывать зубами.
Иногда они переговаривались между собой. Теперь уже наученный горьким опытом, дядя Абрам удивительно нежным голосом признавался кривоносой Рите в любви. Обычно, Рита плакала, сморкалась, иногда от радости даже хлопала в ладоши, и просила иной раз повторить свое признание на бис. В ответ дядя Абрам мучительно стонал.
– Бедненький, тебе, наверное, очень хочется выйти оттуда, – жалела его Рита.
– Идиотка! – заскрежетал зубами дядя Абрам. – Ты еще пожалеешь об этом!
– Ну, я же говорила, что тебя опасно выпускать, – хныкала в ответ Рита.
На третий день, ближе к вечеру, дядю Абрама вдруг осенило, и когда Рита в очередной раз через окошко в двери передавала ему бутерброды с кока-колой, он сказал:
– Риточка! А если ты через это окошечко передашь мне ручку с бумагой и я напишу такую же расписку как в прошлый раз.
– Но я же потеряла твой бумажник! – заревела Рита.
– Ну и что?! – удивился дядя Абрам.
– А то, что там был твой паспорт, старый хрен! – Рита уже завывала как побитое животное.
– Но можно же и без паспорта написать расписку, – мягко убеждал ее дядя Абрам.
– Да, я твоей фамилии не помню! – перестала завывать Рита.
– А я тебе скажу свою фамилию, моя фамилия Эскин! – уже в нервном перевозбуждении крикнул дядя Абрам.
– Ага! Так я тебе и поверила! – захихикала Рита.
– Идиотка! Курва! Сука! – дядя Абрам опять замолотил в дверь кулаками, а Рита опять включила на полную громкость телевизор.
На четвертые сутки дядя Абрам в самой вежливой форме попросил Риту передать ему сотовый телефон, чтобы позвонить жене и сыну, и чтобы они не беспокоились о нем.
Самое удивительное, что Рита передала ему телефон, но он уже разрядился.
– Риточка, а ты не можешь его подзарядить! Там на столе лежит блок питания, так его надо подсоединить к телефончику, вилочку воткнуть в розеточку!
– Ну, вот еще! – возмутилась Рита. – А вдруг меня током убьет?
– Ну, ты же телевизор включила! – завопил дядя Абрам.
– Телевизор, я только на кнопку нажимала, а в розетку я его никогда не вставляла! – заорала в ответ Рита. – У нас одна дура на зоне кипятильник в розетку воткнула, так ее током сразу укокошило!
– Идиотка! – заплакал дядя Абрам, пока он с ней беседовал через дверь в сауну, с него уже сто потов сошло и он рванулся в бассейн, только так он мог с ней беседовать, когда во время передачи еды Рита открывала окошко.
Возможно, она боялась, что он сильно закричит и его кто-нибудь услышит.
«Интересно, а почему никто не убирает нашу комнату?» – подумал дядя Абрам, немного успокоившись благодаря прохладной воде в бассейне.
Погруженный в эту воду он чувствовал себя немного защищенным. На пятые сутки дядя Абрам перестал с ней разговаривать, а только забирал еду через окошко
– Если ты не будешь со мной говорить, то я тебя голодом заморю! – захныкала Рита.
– Да, да, я тебя слушаю, моя маленькая, – перепугался не на шутку дядя Абрам, – как твои дела, что ты там делаешь?!
– У меня уже кончаются деньги, – заревела Рита, – я у тебя из пиджака взяла еще тысячу баксов, но они уже кончаются! А твоими кредитками я пользоваться не умею, и горничная – тварюка, все время по тыще рублей у меня забирает, чтобы не убираться! Мне страшно, и я не знаю, что мне делать!
– А ты меня выпусти, и я сниму деньги с банковского счета по кредитной карточке, – предложил дядя Абрам.
– Ты меня обманешь! Я тебе не верю! – еще громче заревела Рита.
– Идиотка! – дядя Абрам с тревогой обкусывал ногти.
За несколько суток он уже научился обгрызать ногти собственными зубами, хотя и с этим как-то смирился. Хуже всего было спать на холодном кафельном полу, на одной простыне.
На этот пол как не ляжешь, все равно неудобно, и холодно, почти как на улице, и сопли текут.
Только на пятые сутки дядя Абрам догадался открывать на ночь дверь, соединявшую сауну с бассейном.
– Это ты все на нервной почве тупеешь, – сокрушалась за дверью Рита, – думаешь-то много, переживаешь страшно! О мелочах и задуматься, небось, некогда! И еще, Эскин! Если ты не будешь мне отвечать, то я тебя, подлюгу такую, заморю голодом! – от обиды Рита ударила в дверь ногой.
– Ну, вот, видишь, ты знаешь мою фамилию и без паспорта! – быстро вышел из задумчивого состояния дядя Абрам. Жара в сауне становилась нестерпимой, поэтому он открыл дверь в комнату с бассейном.
– А вдруг ты ее нарочно придумал, чтобы потом меня обмануть?! – после недолгого молчания заговорила Рита.
«Идиотка», – уже осторожно, про себя, подумал дядя Абрам. Он очень боялся в очередной раз проговориться.
В конце концов, деньги закончатся, ее попросят из номера, а его освободят! Все очень просто! На всякий случай дядя Абрам все же сделал припасы из двух бутылок кока-колы и четырех бутербродов с ветчиной.
Ветчину, конечно, пришлось съесть, так как она быстро портилась, а, вот, хлеб он оставил. Мало ли что могло еще случиться?!
– Я же сказала тебе, если будешь молчать, то заморю, сволочь! – Рита была настолько озлоблена, что несколько раз ударила ногой в дверь, а потом приоткрыла в ней окошко внизу и стала туда пускать струйки дыма от сигареты, присев на корточки.
– Что ты делаешь?! Идиотка! Я же задохнусь! – закашлялся дядя Абрам, и когда понял, что может задохнуться, учитывая температуру воздуха в сауне, убежал в бассейн, плотно закрыв за собой дверь.
В бассейне, чтоб не замерзнуть, он напустил горячей воды.
Вода успокаивала, и весь окружающий его мир казался ненастоящим. Горячая вода казалась живой как его собственная кровь.