– Скажите, а вы давно с ним знакомы? – спросила Мариша.
– Три дня, – гордо бросила через плечо уходящая девушка.
Решив, что за три дня любовница вряд ли успела много чего узнать о жизни режиссера Никаловского, Мариша отпустила ее с миром. Она выяснила одно: Никаловский имел какой-то загадочный источник дохода, из которого тек ручеек и к Алине. А так как режиссер никому и никогда просто так ничего не давал, можно было предположить, что девушка знала нечто такое, что давало ей основание требовать от режиссера все более и более дорогих подарков и услуг. Одна роль в его новом фильме чего стоила. Поразмыслив над этим, Мариша решила, что слежка за Никаловским – дело перспективное и надо ее продолжать.
* * *
Лейтенант Гривцов обследовал уже три из имевшихся у него восьми адресов пенсионеров, жителей Вологды, которые за последние три месяца посетили Тотьму. Три адреса – три разочарования. На портрет, нарисованный Ната шей, ни один из старичков-экскурсантов не походил даже отдаленно. А в том, что портрет точно передавал черты оригинала, лейтенант убедился, поговорив с менеджером агентства «Северный путь».
– Был этот дед, – уверенно сказал тот, внимательно изучив портрет. – Интеллигентный дядечка, сразу видно, что с высшим образованием. Должно быть, инженер или преподаватель.
– Да почему же?! – воскликнул лейтенант.
– Немного занудно говорил, но речь правильная, манеры хорошие, к жестикуляции не прибегал, значит, словарный запас богатый. Человека-то сразу видать.
– А откуда он, хоть какие-то зацепки не вспомните? – просительно взмолился лейтенант.
– Нет, зрительная память у меня хорошая, а вот… Хотя постойте, вроде бы он был в Вологде по делу. Но я не поручусь.
Для очистки совести лейтенант решил пройти все восемь адресов, поручив адреса из других городов своим коллегам. В четвертом доме дверь открыла ветхая старушка, проводившая гостя в комнату и вежливо усадившая его за стол. Тут же перед лейтенантом появилась чашка с довольно жидким чаем и рулет с подозрительной прозеленью.
Лейтенант отпил глоток и положил перед старушкой портрет. Надев очки, она взяла бумагу в руки.
– Это же наш Сережа! – воскликнула она. – Откуда он у вас? Такой же портрет был у моей мамы. Верней, не портрет, а фотография. Сейчас я вам ее покажу.
Не успел лейтенант и глазом моргнуть, как она подлетела к старинному секретеру и начала копаться в ящиках. На свет божий появились табеля успеваемости сына и дочки, а также пяти внуков. За ними последовала потрепанная трудовая книжка с рассыпающимися страницами и несколько похвальных грамот. Когда стопку бумаг увенчала характеристика, данная для поступления кому-то в комсомол, лейтенант деликатно рискнул напомнить, что они ищут фотографию Сережи.
– Какого Сережи? – удивилась старушка. – Дяди Сережи? Но он же погиб совсем молодым во время войны.
Лейтенант сунул старушке портрет.
– Ах, это! – засмеялась старушка. – Так бы сразу и сказали. Мне-то и в голову не пришло.
И она снова проковыляла к секретеру. В это время раздался скрежет открываемого дверного замка, и в комнату вошла немолодая женщина, нагруженная сумками.
– Вы кто? – настороженно спросила она.
Лейтенант достал удостоверение. Женщина оттаяла и воскликнула:
– Мама, зачем ты поставила этот рулет? Я же его выкинула, он у нас уже неделю стоит, его есть нельзя. Где ты его взяла?
Лейтенант мысленно поздравил себя с тем, что не стал пробовать угощение, и повторил свою просьбу.
– Никогда не видела этого человека, – твердо сказала женщина. – Мама, ты что-то путаешь.
Старушка обиженно хмыкнула и ушла из комнаты.
– Вы не слушайте маму, – извинилась женщина. – Она уже старенькая и постоянно все путает. Вчера, например, разорвала курсовую моей дочери на мелкие кусочки и подала нам ее на ужин, сказала, что это салат. Хорошо, что сегодня гостем оказались вы, а то она может открыть дверь кому угодно. На прошлой неделе позвонили цыгане, она и открыла. Я забежала в обеденный перерыв домой, а тут чуть ли не целый табор. Конечно, пропала золотая цепочка и деньги, что в шкатулке лежали.
В этот момент пришла старушка и положила на стол старую фотографию.
– Вот, – с торжеством сказала она. – Это и есть Сережа! Видите, что годы с людьми делают.
И она положила фотографию рядом с портретом. На фотографии был изображен молоденький мальчик в полосатых гетрах, сидящий на велосипеде. Лейтенант вежливо подержал фотографию в руках, поблагодарил обеих женщин и ушел. В дверях его догнала дочь старухи и сказала:
– На фотографии мамин брат – Сергей, только он погиб во время войны под обстрелом в Ленинграде, у нас даже где-то извещение о смерти есть.
Извещение на имя Сергея Леонтьевича Казарева 1935 года рождения лейтенант и сам видел среди разбросанных бумаг, которые старушка достала из секретера.
– А в Тотьму у вас кто-нибудь в последнее время ездил? – спросил он.
– Конечно, – удивилась женщина. – Мой муж с сыном съездили. Как раз каникулы начались, а сын мечтает стать историком, вот муж и сделал ему подарок к окончанию школы. Там церкви какие-то удивительные и раскопки, понятное дело. Мальчик был доволен.
– А на портрете точно не он?
– Что я, собственного мужа не узнаю? – засмеялась женщина. – Подождите.
И она убежала в комнату. Обратно она вернулась с большой семейной фотографией, на которой лейтенант узнал угощавшую его чаем старушку, ее дочь и двух внуков.
– Вот мой муж, – ткнула пальцем женщина в упитанного седого человека с простым улыбчивым лицом. – Старше меня на двадцать лет, войну пережил, а не скажешь. Выглядим, словно ровесники.
Мимо них гордо прошествовала старушка, торжественно неся в руках большой цветущий кактус.
– Совершенно никто не следит за растениями, он же цветет, ему вода нужна, – с этими словами старушка скрылась за дверями туалета, и оттуда послышался шум спускаемой в унитаз воды.
Последние сомнения быстро развеялись в голове лейтенанта, и он поспешно распрощался с хозяйкой, побежавшей выручать несчастный кактус.
Следующие адреса тоже оказались пустыми. Никто из хозяев не походил на портрет Наташи, лишь двое носили очки, но в простой пластмассовой оправе. Лейтенант побеседовал и с соседями, но в день убийства Алины все «подозреваемые» находились дома. Лейтенанту оставалось надеяться только на то, что его коллегам в других городах повезет больше.
С этим он и вернулся обратно в Питер. Первым его встретил опер Сергеенко и мерзким голосом, как показалось уставшему с дороги лейтенанту, сообщил, что тут приходили две свидетельницы и рассказывали, будто бы клоуна Иннокентия и режиссера Никаловского, то есть бывшего и настоящего любовников Алины, видели вместе, во время их приватной встречи. Выводы эти девицы предоставили делать милиции, и теперь Сергеенко желал знать, какие именно выводы ему следует сделать.