— Вы не помните, я закрывал входную дверь? — обратился он к нам. — Не хотел бы, чтобы эти ребята утруждали себя ее взломом.
— Чего там ломать? — пренебрежительно заметила Мариша. — Ногой разок стукнуть, она и откроется.
Иннокентий кинул на нее ненавидящий взгляд, но Мариша его не заметила, так как была поглощена наблюдением за домом. На этот раз нам пришлось подождать подольше, ребята обратно не показывались. За это время к дому подъехали еще две машины, из которых тоже посыпались Мишкины знакомцы. Все они поднялись наверх. Спасение Григория стало представляться мне делом маловозможным даже при феноменально счастливом для нас стечении обстоятельств.
— А зачем нам его вообще спасать? — осведомилась я исключительно у Мариши, так как заранее могла представить себе реакцию Мишки и, уж конечно, Иннокентия, если бы сунулась к ним со своими сомнениями. — Ему, по-моему, и у бандитов неплохо.
Они его очень бережно несли, и это вовсе не потому, что сам он ходить не мог. Предлагаю оставить его им, пускай возятся.
— А где мы будем искать другого специалиста по мозгам? У тебя есть кто-нибудь на примете? И у меня нет, а нам нужен человек, который сможет выковырять у Мишки из башки, куда он дел мои ключи с сиреневым пуделем, — заявила Мариша.
— Дался тебе этот пудель, — с досадой отозвалась я. — Вспомнит твой Мишка и без гипноза когда-нибудь.
— А мне не надо когда-нибудь, а надо срочно, — азартно шипела в ответ Мариша. — И тебе, между прочим, тоже, потому что, может быть, мы тут совершенно напрасно время теряем и подставляем свои задницы ни за что ни про что.
Такая мысль мне уже приходила в голову, и неоднократно. Зная Мишкину страсть впутывать всех в свои неприятности, легко можно было допустить, что к Маришиным трупам он не имеет ни малейшего отношения. Однако раз уж мы появились в поле его зрения, то он почел за счастье приобщить нас к своим неурядицам. Могло быть и еще что-нибудь, но тоже достаточно скверное. Тем временем Иннокентий томился. Плодом этих томлений стало следующее заявление, сделанное прерывающимся от сдерживаемых рыданий голосом:
— Я должен пойти за Григорием. Он мой гость, поэтому я несу за него ответственность.
Мы с трудом удержали его, буквально вцепившись в него со всех сторон и не давая сделать и шагу.
В пылу сражения мы с Маришей неожиданно обнаружили, что полки наши поредели — Мишка куда-то исчез. Появился он только через несколько минут, когда порыв Иннокентия был полностью подавлен, сам он лежал на травке, а мы, сидя на нем, придави-. ли его к земле.
— Куда ты ходил? — сварливо набросилась на него Мариша, вспомнив, что всего лишь год назад была почти женой Мишки, что давало ей определенные права.
— — Порядок, — вместо того, чтобы объяснить цель своей прогулки, сообщил нам Мишка. — Сейчас потеха начнется. Доктора нашего приедет выручать весь спецназ.
Ничего не понимая, мы продолжали недоуменно на него таращиться, а я даже, грешным делом, решила, что у бедняги после этих психофизических трюков крыша поехала.
— Ну да, я сообщил, что на квартиру известного артиста и певца совершено нападение, что сам он в руках бандитов. И описал приметы и одежду нашего доктора, чтобы не перепутали при задержании. Они немного удивились тому, как банально одевается известный певец в домашней обстановке. Потом сказали, что постараются не повредить.
Он умолк, предоставив нам самостоятельно попытаться понять, так ли важно сохранить в целости и сохранности изрядно пострадавший за сегодняшний день костюмчик доктора? Обычно Мишкиной сердобольности с трудом хватало лишь на самых любимых и близких людей, которые особенно сильно пострадали от его выходок, а уж про их погибшие в результате катаклизмов шмотки речи вообще не шло.
— Вопросы есть? — буквально раздуваясь от гордости, спросил у нас Мишка.
Вопросы имелись. Мне, например, было совершенно непонятно, чего ради спецназ, если он все-таки приедет, начнет свою деятельность с порчи одежды предполагаемых преступников. Мерещилась всякая чертовщина: вот ребята в камуфляже врываются в квартиру и первым делом начинают отрывать пуговицы со штанов, резать галстуки и отрывать накладные карманы, абсолютно не обращая внимания на протесты своих жертв. Это что, новая форма борьбы с преступностью? Я помотала головой, чтобы рассеять наваждение, и благоразумно отказалась обнародовать свои сомнения.
Пока мы приходили в себя от Мишкиной находчивости, прибыл спецназ. И тут стало понятно, что Мишка уделил слишком много времени описанию туалетов доктора и совсем забыл предупредить о многочисленности преступной группировки. В милиции его вызов, должно быть, расценили, как сообщение о небольшом грабеже, поэтому и народу прислали соответственно немного. При самом благоприятном раскладе на одного парня из группы захвата пришлось бы по два с половиной бандита.
— Миша, — севшим голосом проговорила Мариша, — их слишком мало.
— Вижу, — уныло откликнулся он.
— Им надо помочь, — снова поднял голову Иннокентий, на умственную деятельность которого пребывание ночью под открытым небом явно оказало самое негативное воздействие.
Но прежде чем мы успели сообразить, чем сможем помочь, бравые ребята уже оказались на крыше дома. После этого, как обычно и бывает в таких случаях, посыпались стекла и раздались выстрелы. Против ожидания милиционеры отлично справились и без нашего вмешательства, а может быть, именно благодаря этому. Нам же оставалось только наблюдать за разворачивающимися событиями. Но даже это у нас толком не получилось, потому что почти сразу же после первых выстрелов из подъезда вылетел бледный и всклокоченный Григорий, и все наше внимание переключилось на него.
Его волосенки стояли дыбом, а глаза вращались с такой скоростью, словно были на шарнирах, и их выражение было соответствующим. Но вот его прикид, к счастью, оказался в полном порядке и нужными людьми был опознан. Мишка недаром потратил столько времени на подробное описание жертвы: дежурившие внизу ребята беспрепятственно выпустили доктора из опасной зоны, отдав все свои силы и заботу бегущему следом за доктором бандиту.
— Пора! — скомандовала Мариша, когда доктор оказался от нас на расстоянии всего в несколько хороших прыжков. — Хватаем этого недотепу и — ходу, пока остальные заняты.
Послушался ее почему-то один только Иннокентий, он резко подскочил и проворно засеменил к Григорию. Подхватив совершенно ополоумевшего доктора под ручку, он деликатно повлек его в нашу сторону. При этом он что-то ему взволнованно втолковывал, но, кажется, с практически нулевым результатом. Доктор слушал плохо и еще хуже соображал.
— Гриша, друг! — радостно воскликнул Мишка, когда парочка приблизилась к нам. — Как я рад, что ты цел и невредим.
Григорий перевел непонимающий взгляд на Мишку, вздрогнул всем телом и сделал попытку ретироваться. Но от Мишки еще никто так просто не уходил, он впился в беднягу, словно клещ. При этом заверял друга, что не пережил бы, если бы с ним случилось что-нибудь плохое по его, Мишкиной, вине. Доктор покорно слушал, делая время от времени вялые попытки избавиться от объятий Мишки и Иннокентия и с интересом поглядывая на нас с Маришей, словно видел впервые.