Глазам Ройса открылась нежная белая кожа, заставив его нахмуриться. Не было видно и следа крепких мускулов, способных вынести удары кнута. И он действительно поранил парнишке спину. Тонкая кровавая полоса протянулась от лопаток до самой талии. Перед ним действительно стоял совсем еще ребенок, и, похоже, ему придется приказать отстегать его, если Торольф не согласится сказать правду о нем.
Ройс шагнул в сторону, чтобы викингам было видно, что он сделал. Торольф закричал “Нет!” и отпихнул копье, пытаясь добраться до Ройса. Оутер выхватил копье из рук стражника, сшиб им с ног двоих людей Ройса и тоже рванулся к столбу, охваченный безудержной яростью.
Но Ройс окликнул их, и они остановились, увидев, как он приставил кинжал к обнаженной спине.
– Правду, Торольф!
– Никто! Мальчик! - настаивал викинг. В руках у Уэйта появилась плеть. Торольф снова заорал “Нет!” и начал было говорить что-то еще, но юноша затряс головой, и Торольф замолчал. Это взбесило Ройса. Хотя парень не произносил ни звука, его желание было законом.
– Это было очень глупо с твоей стороны, - резко произнес Ройс, обойдя столб, чтобы видеть и лицо юноши, и толпу внезапно притихших викингов. - Пострадаешь ты, а не он. Ты сам не можешь этого сказать, но я заставлю его признаться, что ты их предводитель. Это и так очевидно. Но я хочу, чтобы они сами это подтвердили.
Он не ожидал получить ответа от немого, он даже не рассчитывал на то, что его слова будут поняты. Он был зол, потому что его вынуждали продолжать все это, и разозлился еще сильнее, когда юноша, прежде чем опустить голову, чтобы спрятать лицо, устремил на него взгляд своих прелестных аквамариновых глаз. Проклятье, если это не было чисто женской уловкой! И в самом деле, в этом мальчишке было слишком много женского. Если бы он не знал, что этого попросту не может быть, то не устоял бы перед искушением совсем сдернуть с него эту тунику, чтобы убедиться, что его подозрения необоснованны. Ему приходилось встречать и других юнцов, у которых были такие же длинные ресницы, красивые глаза и нежная кожа, пока они не достигали определенного возраста и не превращались в мужчин. Просто этот парень еще не дорос до этого возраста.
Ройс кивнул Уэйту, чтобы тот приступал. Уэйт взмахнул плетью, и воздух со свистом вырвался у юноши из легких. Но больше ни один звук не потревожил наступившую тишину. Торольф продолжал молчать, хотя он крепко сжал кулаки и напряг каждый мускул своего тела, чтобы удержаться на месте и не броситься вперед, Ройс кивнул еще раз.
На этот раз сила удара заставила высокое, стройное тело припасть к столбу, а затем юноша инстинктивно рванулся назад на полную длину вытянутых рук. Разрезанная кожаная туника начала сползать с его плеч. Юноша снова дернулся вперед, на этот раз вовсе не от удара хлыста. Но он оказался недостаточно проворным, поэтому полоска белого полотна, которую он стремился прижать грудью к столбу, выпала из-под туники.
Ройс наклонился и поднял эту полоску, которая была очень похожа на повязку, которую накладывали на раны, только на ней не было крови. На одном конце был узел, из чего Ройс понял, что он разрезал повязку вместе с туникой. На ткани каким-то образом отпечатались два небольших овальных углубления, словно повязка долгое время плотно прилегала к… - Нет, я не могу в это поверить! Он поднял глаза и взглянул на эту опущенную голову, потом резко выбросил вперед руку, схватил за тунику и дернул ее вниз. Он судорожно глотнул воздух, затем выругался при виде бесспорного доказательства, превратившего мальчишку в женщину. Другой рукой он сорвал повязку с ее головы, выругавшись еще раз, когда длинная золотая коса упала ей на спину.
Стон отчаяния прокатился по толпе пленников, но девушка не издала ни звука, а в глазах, которые теперь смотрели прямо на него, не было и намека на слезы. Дьявол, что же это за женщина, которая даже не пожелала сознаться в своей принадлежности к слабому полу, чтобы избежать порки? Или она не понимала, что он не станет бить женщину?
Ройс разрезал веревку, связывавшую ее запястья, и она поспешно поправила тунику, прикрыв свою наготу. Едва она сделала это, как он схватил ее за руку и потащил назад, к притихшему Торольфу.
– Мальчик, не так ли? Никто? И ты позволил мне отстегать ее! Чтобы скрыть что? То, что она женщина? Но почему? - яростно потребовал ответа Ройс.
– Чтобы защитить меня, - ответила Кристен.
Глаза Ройса метнулись к ней, но бушевавшая в них ярость не заставила ее отступить.
– И к тому же вовсе не немая, да еще знающая наш язык! Клянусь Богом, я заставлю тебя ответить, почему ты молчала и не хотела остановить порку!
– Чтобы не быть изнасилованной саксами, - ответила она просто.
Он с издевкой рассмеялся.
– Ты слишком высока для того, чтобы вызвать интерес у моих людей, или ты этого не понимаешь? И вообще, женщина, ты вряд ли способна ввести кого бы то ни было в искушение!
Он произнес эти слова в запальчивости, но все равно они уязвили ее гордость.
– Что ты теперь со мной сделаешь? - осмелилась она спросить.
Ройса задело то, что она проигнорировала его оскорбления.
– Отныне ты будешь работать в доме. То, как с тобой станут обращаться, будет зависеть от их поведения. Ты поняла?
– Да.
– Тогда заставь их тоже понять. Кристен посмотрела на Торольфа и подошедшего к нему Оутера.
– Он хочет держать меня в доме в качестве заложницы, чтобы быть уверенным в вашем послушании. Но вы не должны из-за, этого менять свои планы. Пообещайте мне, что если вам предоставится возможность бежать, то вы ею воспользуетесь. Если хотя бы один из вас доберется домой, он сможет прислать за мной моего отца.
– Но он убьет тебя, если мы убежим.
– Он злится сейчас оттого, что отстегал женщину. Он не станет убивать меня. Оутер задумчиво кивнул.
– Раз так, мы попробуем пробраться на север к датчанам, если нам предоставится случай. У них наверняка есть корабли, на которых можно уплыть в Норвегию.
– Хорошо. А я, если смогу, дам вам знать, как у меня идут дела, так что не беспокойтесь обо мне.
– Хватит! - оборвал ее Ройс и толкнул к Уэйту. - Отведи ее в дом и прикажи женщинам вымыть ее. - Глядя ей вслед, он увидел красные полосы у нее на спине, причем из одной сочилась кровь, и ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы говорить спокойно:
– Я знаю, что она сказала вам больше того, что я велел ей. А теперь послушайте меня. Если вы только попытаетесь убежать или ранить кого-нибудь из моих людей, я заставлю ее пожалеть, что она осталась в живых. И запомните, я слов на ветер не бросаю.
Войдя в дом сакса, Кристен почувствовала себя не в своей тарелке. Зал, в котором она очутилась, был длиннее и просторнее, чем в доме ее отца, но она так и подозревала, судя по размерам этого жилища. В ее родном доме над залом не было потолка, он занимал все пространство до самой крыши, что делало его похожим на огромную каменную пещеру, где зимой было так холодно, что ее семья предпочитала проводить все вечера на кухне. Здесь же над залом был потолок, хотя и очень высокий.