Кристен засмеялась, поймала его руку и прижалась к ней щекой.
– Я все еще вызываю у тебя отвращение, теперь, когда действительно так щедро распорядилась им?
Он знал, что она просто поддразнивает его, но еще не привык к этому. Он откинулся на спину и слегка отодвинулся от нее.
– Кто ты, Кристен?
– Мне кажется, этот вопрос чересчур занимает твои мысли.
– Это платье принадлежит тебе? Я не ошибся?
– Да, это мое платье. - Она вздохнула.
– Поскольку мужа у тебя быть не может, я полагаю, это означает, что ты из богатой семьи?
– Да, мой отец богат. Ты потребуешь за меня выкуп?
– Нет, - резко ответил он, потом снова повернулся на бок, чтобы взглянуть на нее.
– Очень мудрое решение, милорд, потому что в этом случае он заставил бы тебя жениться на мне, - парировала она.
– Дьявол, что ты несешь?! Жениться на дочери викинга?
– Не нужно говорить это таким тоном, словно подобная участь для тебя хуже смерти, - огрызнулась она.
– Но это действительно так!
– Ox! - выдохнула она. - За это оскорбление я заставлю тебя жениться на мне, сакс!
– Ты сошла с ума!
– Ты так думаешь? Ну что ж, ко всему прочему я еще дочь человека, который не задумываясь убьет тебя, когда приедет сюда, чтобы позволить меня из плена!
Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Кристен уже пожалела о них. Но она пожалела еще больше, когда Ройс с яростью схватил ее за плечи. Господи, ну почему они из кожи вон лезут, лишь бы досадить друг другу? Что с ней случилось сегодня, зачем она всячески пытается разозлить его?
– Не хочешь ли ты сказать, Кристен, что викинги замышляют еще один набег на мои земли?
Она внутренне содрогнулась от его ледяного тона. И она сама виновата в этом. А всего несколько минут назад он был в таком хорошем расположении духа, да и она тоже.
Кристен решила сказать правду.
– Нет, Ройс, это маловероятно. Мой отец не одобрил бы того, что наши мужчины замыслили этот набег, поэтому они ничего не сказали ему. Он купец. Он до сих пор считает, что его корабль держит путь к торговым городам на Восток, так как предполагалось, что это будет торговое плавание. И он никоим образом не мог знать, что они решили сначала направиться сюда.
– Тогда почему ты сказала то, что сказала? Она чуть было не улыбнулась, но вовремя спохватилась.
– Тебе следовало бы внять твоему собственному совету и не принимать всерьез все, что я говорю от злости.
Он что- то проворчал в ответ на это, потом быстро переключился на другую тему, ухватившись за то, что она ему только что рассказала.
– Так ты говоришь, что корабль принадлежал твоему отцу? Значит, предводителем был твой брат Селиг?
– Я не говорила тебе, что он был моим братом, - сказала она подозрительным тоном. - Откуда ты это знаешь?
– Меган сказала мне. Но почему ты хотела скрыть это от меня?
– Я думала, ты сочтешь весьма необычным, что на корабле находился мой брат, в то время как я была предположительно корабельной шлюхой.
– Мне действительно показалось это необычным, но я не знаю, каких моральных принципов придерживаются твои соплеменники.
Кристен сама не поняла, почему это замечание так оскорбило ее.
– У нас те же принципы, что и у вас, милорд. Он отпустил ее, но все еще продолжал хмуриться.
– Как ты оказалась на корабле?
– Почему ты так мной заинтересовался? - сухо спросила она.
– Разве мое любопытство не естественно? Или тебе есть еще, что скрывать?
Она только фыркнула в ответ на это косвенное обвинение, поскольку теперь ему было известно, почему она предпочла ввести его в заблуждение на свой счет. Конечно, не было ничего удивительного в том, что он испытывал любопытство в отношении нее, особенно теперь. Но хотелось ли ей удовлетворить это любопытство? Нет. С какой стати она станет это делать? Ему вовсе незачем знать все о ней, это только даст ему дополнительные преимущества, которых он не заслуживал.
Но, с другой стороны, Кристен не хотелось, чтобы он думал, будто она что-то скрывает от него. Как он отнесется к тому, что одной из причин, побудившей ее отправиться в это плавание вместе с братом, было желание найти себе мужа? А вместо этого она встретила мужчину, который никогда не женится на ней.
– Я оказалась на корабле сразу по нескольким причинам, но каждая в отдельности не представляла особой важности, - спокойно сказала она. - По правде говоря, я отправилась в плавание без разрешения родителей, прячась в трюме до тех пор, пока мы не отошли на достаточно большое расстояние от дома.
– Тебе хотелось участвовать в пиратском набеге? - недоверчиво спросил он.
– Ты несешь чепуху, сакс, - с негодованием ответила она. - Я же говорила, никто не знал, что корабль направляется сюда, и менее всех догадывалась об этом я. Мой брат пришел в ярость, когда обнаружил меня в трюме. Он отвез бы меня назад, но боялся, что в этом случае я расскажу отцу о том, что они затеяли.
– И ты конечно же была шокирована, узнав о том, что они собираются ограбить саксонскую церковь.
Неприкрытый сарказм, прозвучавший в его голосе, привел ее в бешенство.
– Ты христианин, и для тебя ограбить церковь - это святотатство. Но не рассчитываешь же ты, что люди, исповедующие другую веру, с таким же благоговением отнесутся к твоим святыням? Никто из этих людей прежде никогда не участвовал в набегах, но их отцы участвовали, и они были воспитаны на историях о тех сказочных богатствах, которые ждут их в чужих краях. Они знали, что датчане давно покушаются на ваши земли, что они рассчитывают рано или поздно захватить весь этот остров. Они чувствовали, что для них это единственный шанс на легкую добычу, прежде чем датчане все приберут к рукам.
– Если это то, что сказал тебе твой брат, должен ли я предполагать, что в твоих глазах это оправдывает его? Стащи у христиан все, что можно, прежде чем это успеют сделать датчане. Все равно в конечном счете христиане все потеряют, так не все ли равно, кто ограбит и убьет их?
Горечь, с которой он говорил это, задела ее, потому что она сама почувствовала то же самое, когда впервые узнала о готовящемся набеге.
– Мой брат ничего не хотел мне говорить об их планах, потому что…, ну, это не важно. Все то, что я говорила сейчас, рассказал мне Торольф, когда мы сидели скованные во дворе. Я не защищаю их. Просто я могу понять, что ими двигало.
– Но они не учли одну незначительную деталь, - холодно заметил Ройс. - Мы, саксы, не собираемся уступать то, что принадлежит нам, ни датчанам, ни кому-либо еще.
– Да, и половина команды своей смертью заплатила за свое заблуждение, - так же холодно ответила Кристен.