Наступило неловкое молчание. Наконец Иво сказал:
– Решение должно быть единогласным. Согласны должны быть все члены Совета без исключения.
– Кто же был не согласен? – спросила Элизабет.
На этот раз молчание было более длительным.
Наконец Рис прервал его:
– Сэм.
И Элизабет вдруг поняла, что показалось ей странным и необъяснимым в первые минуты пребывания в этой комнате. Они все выражали ей свое соболезнование, говорили о том, как тяжело переживают ее утрату, о горе, переполнявшем их сердца, и в то же время атмосфера в конференц-зале была словно наэлектризована, чувствовалось едва скрываемое возбуждение от... Странно, но самым адекватным определением этого состояния, подумала Элизабет, было выражение «близкая победа». У них уже были готовы все документы. «Требуется только твоя подпись». Но если решение, которого они добивались от нее, было единственно верным, почему же отец возражал против него? Этот вопрос она задала вслух.
– У Сэма были свои соображения, – пояснил Вальтер. – Ваш отец иногда бывал очень несговорчивым.
«Как старый Сэмюэль», – подумала Элизабет. Никогда не следует впускать сытого лиса в курятник. В один прекрасный день он проголодается. Потому-то Сэм отказывался продавать акции на сторону. У него, видимо, были для этого веские основания.
Заговорил Иво:
– Поверь мне, cara, лучше оставь это дело нам. Тебе не понять всех его тонкостей.
На что Элизабет спокойно возразила:
– А понять хотелось бы.
– Зачем забивать себе голову всякой ерундой? – вступил Вальтер. – Когда ваши акции будут проданы, вы получите огромную сумму денег – вам и за всю жизнь их не потратить. Можно куда угодно поехать и жить припеваючи до конца дней.
Вальтер говорил правду. Какое ей до всего дело? Надо просто подписать все лежавшие перед ней листки и бежать отсюда.
– Элизабет, мы напрасно теряем время. У тебя нет иного выбора, – нетерпеливо сказал Шарль.
Но именно в это мгновение Элизабет поняла, что у нее есть выбор. Как был выбор и у отца. Либо она сбежит отсюда и позволит им делать с фирмой все что вздумается, либо она останется и выяснит, почему они все так дружно хотят получить право продавать акции на сторону, почему так дружно давят на нее. И давление это было столь мощным, что она почти физически ощущала его на себе. Казалось, что все присутствующие мысленно внушали ей немедленно поставить свою подпись под документами.
Она бросила взгляд в сторону Риса, пытаясь проникнуть в его мысли. Но выражение его лица было непроницаемым. Элизабет посмотрела на Кэйт Эрлинг. Много лет она была секретарем Сэма. Элизабет очень бы хотелось поговорить с ней наедине. Все они выжидательно смотрели на Элизабет, ожидая ее решения.
– Я не стану их подписывать, – заявила она. – Во всяком случае, не сейчас.
Все ошеломленно уставились на нее. Воцарилась гробовая тишина. Наконец Вальтер выдавил из себя:
– Я не понимаю, Элизабет. – Лицо его было пепельно-серого цвета. – Но у тебя нет другого выхода. Ты должна их подписать.
– Вальтер прав. Ты должна сделать это, – зло проговорил Шарль.
Они все заговорили разом, возбужденно, сбивчиво, силясь бурным натиском слов заставить Элизабет изменить решение.
– Но почему ты не желаешь их подписывать? – горячился Иво.
Она не могла заявить им: «Потому что мой отец отказался это сделать. Потому что вы уж слишком торопите меня». Она инстинктивно чувствовала, что здесь что-то не так, какая-то тайна, и хотела во что бы то ни стало выяснить, в чем дело.
Поэтому она просто сказала:
– Мне нужно некоторое время, чтобы решить окончательно.
Мужчины переглянулись.
– А сколько времени, cara? – спросил Иво.
– Пока не знаю. Я хотела бы взвесить все «за» и «против», оценить возможные последствия.
– Черт побери, – взорвался Вальтер, – но мы же не можем...
– Полагаю, Элизабет права, – перебив его, отрезал Рис. Все присутствующие оглянулись на него. Рис продолжал как ни в чем не бывало: – Она имеет полное право лично разобраться в тех трудностях, которые переживает фирма, а затем уже принять решение.
Его слова на какое-то время утихомирили бушевавшие страсти.
– Согласен, – кивнул Алек.
– Джентльмены, – с горечью сказал Шарль, – не важно, как мы к этому относимся. Последнее слово все равно за Элизабет.
Иво посмотрел на Элизабет:
– Но решение, cara, должно быть быстрым.
– Это я могу обещать, – сказала Элизабет.
Они все смотрели на нее, каждый занятый своими мыслями.
«О Господи! И ей придется умереть», – думал один из них.
Элизабет была в ужасе.
Она часто бывала в цюрихском штабе отца, но всегда в роли посетителя. Власть находилась в его руках. Теперь она перешла к ней. Она оглядела огромный кабинет и почувствовала себя узурпатором, обманным образом захватившим эту власть. Кабинет был великолепно отделан Эрнстом Холлем. Вдали от нее, у противоположной стены, стоял низкий старинный комод, над которым висел пейзаж Милле. Неподалеку от камина уютно расположились кожаный, коричневато-желтого цвета диван, большой стол, за которым обычно пили кофе, и четыре кресла. Стены были сплошь увешаны картинами Ренуара, Шагала, Кли и двумя ранними Курбе. Массивный красного дерева рабочий стол. Рядом с ним на пристенном столике – переговорный комплекс, целая батарея телефонов прямой связи с управлениями различных компаний концерна, разбросанных по всему свету. Тут же два красных телефона правительственной связи, сложная система внутренней связи, телетайп и другое оборудование. Над рабочим столом портрет старого Сэмюэля Роффа.
Боковая дверь вела в гардеробную со встроенными шкафами из орехового дерева с выдвижными ящиками. Кто-то предусмотрительно убрал одежду Сэма, и Элизабет была благодарна этому человеку. Она прошла через выложенную плиткой ванную комнату с мраморной ванной и отдельным душем. На вешалках с подогревом висели свежие турецкие полотенца. Аптечка была пуста. Все мелочи, так или иначе связанные с повседневной жизнью Сэма, были убраны. Скорее всего это сделала Кэйт Эрлинг. Сама собой пришла мысль, что Кэйт, видимо, была влюблена в Сэма.
Апартаменты президента включали огромную сауну, прекрасно укомплектованный спортивный зал, парикмахерскую и столовую, способную вместить сразу более ста человек. Когда устраивались приемы для иностранных гостей, перед каждым из них в специальных вазочках стояли национальные флаги их стран.
Кроме этого, была еще личная столовая Сэма, со вкусом отделанная настенной росписью.
Кэйт Эрлинг, объясняя в свое время Элизабет систему обслуживания президента, рассказывала: