Какое-то время мы сидели и молча курили.
– Да, дела… Слушай, а ты уверена в этом? В том, что катастрофа была подстроена? Может, показалось…
– В том-то и дело, что я ни в чем не уверена. Поэтому и собираю данные о пациентах. Вдруг на что-то наткнусь. Методом проб и ошибок.
– Понятно. Но лучше тебе во все это не лезть и держаться подальше, – откровенно сказала Танечка, плотнее запахивая халат.
– Ты что-то знаешь, – встрепенулась я.
– Н-нет, – секретарша покачала головой, яростно вдавливая окурок в пепельницу. – А если бы знала, то не сказала. Сначала погиб твой муж, потом – Кротов… Значит, информация действительно опасная. Чего там и говорить.
– Но я прошу тебя помочь мне. В последний раз, – попросила я. – Я могу денег дать.
Танечка усмехнулась.
– Да. Бабки мне сейчас очень даже понадобятся. Знаешь, Вероника, я рожать надумала. И уже беременна.
Я вспомнила интимную сцену в клинике и спросила:
– А отец… Кротов?
– Да. Он, правда, мне ничего и не обещал. Ни развода с женой, ни материальной помощи. От его мегеры рубль на сторону не уйдет. Да я и сама все понимала. Но ребенка решила родить для себя. Мне ведь уже тридцать два года. Пора!
– А я думала – лет двадцать пять.
– Все так думают. А на самом деле годики тикают. Ладно, чего уж там! Я в этой клинике уже семь лет работаю и… – Она замолчала, как бы не решаясь говорить дальше. – Нам теперь делить нечего. Но твой муж был моим любовником. Правда, до тебя. А как ты появилась, он все. Завязал. Еcли бы ты только знала, какие красивые девки к нам в клинику шастали, да и замужние дамочки заглядывали. Олег любил красивых женщин… Я тебе сначала отчаянно завидовала. Думала: ну как ей все легко удалось. Влюбился мужик и всех забыл. Вон как оно бывает.
К моему горлу подступил комок. Даже не комок, а комище… Дело в том, что знакомство с моим будущим мужем произошло при весьма драматичных обстоятельствах, о которых я никогда не любила вспоминать. Да и вообще, если бы была возможность, я бы задвинула эту страницу своей жизни на задворки памяти, как убирают ненужную вещь в самый дальний угол антресолей.
– Не будем об этом..
– Как хочешь.
Танечка посмотрела на часы.
– Сейчас баба Лена нагрянет, так что нам нужно закругляться. Давай сделаем так. Ты даешь мне две тысячи долларов, а я тебе информацию. Для этого мне нужно съездить на работу и посмотреть журнал записей.
– Танечка! Там липа написана. Я уже проверяла. Можешь не трудиться.
– Каким образом? – Ее глаза округлились.
Пришлось рассказывать правду: как я заглядывала в журнал и снимала на мобилу данные пациентов. Выслушав, Танечка покачала головой:
– Похоже, ты, Вероника, влипла! Но у меня есть еще база данных в компе. Можно попробовать прокачать ее. Вдруг на что-то наткнусь.
– И когда ты сможешь это сделать? А вообще ты помнишь эту Канычкину? Вернее, ту, кто скрывается под ее именем? Она поступила к вам шестого февраля в пятницу и оставалась в клинике все выходные дни. У Олега тогда еще температура была. Он болел. Всю неделю. Несколько дней сидел дома, а под конец недели вышел.
– Шестого февраля… – повторила Танечка. – А… вспомнила… меня пораньше домой отправили. А на следующий день сказали, что вообще можно не выходить. Выходные же были.
– Ну да! Можно еще сигаретку?
– Кури. Тогда я сегодня поеду на работу и попробую добыть информацию о Канычкиной.
– У тебя же отгул?
– Я взяла, чтобы собраться с силами перед завтрашними похоронами Кротова. Нервы совсем раскисли. То твой муж, то Кротов. Клиника разваливается на глазах. А она для меня как дом родной.
– Слушай, Тань! А что тебе говорил Кротов насчет меня? Ну, когда я появилась у него и стала задавать вопросы о Канычкиной?
– Да ничего! Сказал только, что ты во все лезешь, пытаешься из себя хозяйку строить, непонятно на каких правах. Хочешь добыть координаты пациентов, непонятно для каких целей.
– Он так и сказал? – чуть не задохнулась от возмущения я. Образ «Дим Димыча – человека серьезного» стремительно таял на моих глазах. Вместо него вырисовывался склочный мужик с интриганскими замашками. Впрочем, этого мужика уже нет.
– Так и сказал. Я, между прочим, тоже возмутилась.
– Я помню. И зря!
– Чего теперь об этом говорить. Оставь мне свой телефон. Как только что узнаю – сразу перезвоню. Так что жди моего звонка.
Расставшись с Танечкой, я поехала к себе домой. Ярослава еще не было. Я набрала его номер, но абонент был недоступен.
Я сходила в магазин, просмотрела какой-то скучнейший сериал для домохозяек, чтобы только убить время, и уже взяла пульт, чтобы выключить телик, как зазвонил сотовый. Это была Танечка!
– Ну что? – быстро спросила я, нажав на соединение.
– Кое-какая информация есть. Но не та, которую ты ждала. Но все же… Давай договоримся так. За нее ты мне даешь половину того, что обещала. Тысячу долларов. Идет?
Покупать кота в мешке мне не хотелось, но у меня не было другого выхода.
– Ладно, – подавила я вздох. – Идет.
– Тогда слушай. Эту пациентку привезли по указанию Керкозова.
– А кто такой Керкозов?
– Эх ты! – В голосе Танечки послышалась легкая снисходительность. – Александр Керкозов – это же хозяин клиники. Готовь на послезавтра деньги. Завтра – похороны, так что я никак. А послезавтра мы спокойно можем встретиться, но предварительно еще созвонимся. Пока!
Я положила трубку, пребывая в состоянии легкого недоумения. Получается, что Олег настолько меня от всего оберегал, что я не знала о его работе практически ничего. Например, я даже не знала, что хозяин клиники Керкозов. Конечно, с одной стороны, я не приставала к Олегу с просьбами ввести меня в курс его дел, но с другой – все мои попытки ознакомиться с его работой поближе решительно им пресекались.
Если бы я не видела в бумагах Олега эту дату – шестого февраля и красный кружочек, – то я бы ни за что не связала вместе эти два обстоятельства – катастрофу и того таинственного пациента. А смерть Дим Димыча только еще больше укрепила меня в этих подозрениях.
Голова шла кругом, и я не знала, как с этим справиться. Звонок в дверь заставил меня вдохнуть с облегчением. Ярослав! Наконец-то! Мне есть с кем поделиться полученными свежими сведениями.
Ярослав влетел в коридор пулей.
– Встретился с Максом! – выпалил он. – Удалось перехватить этого типа. Он еще больше пошел в гору. Ну почему это наглым и самоуверенным всегда везет?
– Потому что они наглые и самоуверенные, – машинально сказала я.
Ярослав мгновенно уловил мое настроение.