Но из города мы еще худо-бедно выбрались, всего раз увернувшись из-под колес самосвала и чудом не передавив выводок гусят, попавшийся нам уже на окраине. Но после того, как кончились относительно хорошо освещенные места, Игорь начал вытворять вовсе уж несуразные вещи. Через каждые несколько километров съезжал в канаву, а если не в канаву, то на обочину или не вписывался в поворот и потом долго выруливал обратно. Хорошо еще, что дорога проходила по равнинной местности и вдоль ленты шоссе практически не росли деревья, в которые мы могли бы врезаться. Опасность представляли только телеграфные столбы, но их было немного, и мы успевали предупредить Игоря заранее. Со встречными машинами тоже проблем не возникало, водители видели, какие кренделя выписывает Игорь по дороге, и сами скромненько сворачивали к обочине, не доводя дело до беды.
– Ты нормально себя чувствуешь? – с тревогой обратилась к нему Ира. Беспокойство ее было понятно, ведь от его самочувствия зависели наши жизни.
– Какое там нормально, – с досадой отозвался Игорь, в последний момент огибая указатель поворота и сворачивая в сторону, противоположную той, куда он предписывал повернуть. – Не вижу ничего. С глазами что-то случилось. Как из города выехали, так и не вижу.
Мы онемели, потом Мариша уточнила:
– Совсем ничего не видишь?
– Ага, – беззаботно подтвердил Игорь. – Фары только вижу, но и то не всегда.
Мне захотелось выбраться наружу и пойти пешком. Никитин был удивлен открывшимся свойством своего друга еще в большей степени, чем мы. Он ведь и знал его дольше.
– А как ты ориентируешься? – поинтересовался он.
– Чего тут ориентироваться, дорога-то одна.
Тут он ошибался, дорог как раз было много. Но все они в темноте выглядели совершенно одинаково, так что можно было считать, что Игорь прав.
– Давай-ка я сяду за руль, – предложил Никитин.
Мы хором горячо одобрили его намерение, но Игорь уперся как баран.
В итоге мы заехали в такую глушь, где не было ни одной дороги, ни другой дороги, ни даже узкой тропинки. Ночевать пришлось в машине, которую мужчины заперли на замок. Но заблокировать снаружи окна у них не получилось, поэтому ночь они провели в тревоге за нашу сохранность. К тому же в стоге сена, где они ночевали, было колко и душно, поэтому не было ничего удивительного в том, что возле машины ежечасно возникал кто-нибудь из них и, пересчитав нас, успокаивался и удалялся. Определить промежутки этих появлений так и не удалось, поэтому идею с побегом мы оставили на потом. К тому же для этого нам пришлось бы выкрасть паспорта, а как это сделать у бодрствующего с нерегулярными промежутками Никитина, оставалось непонятным.
– Прозрел? – с этого вопроса, заданного Маришей Игорю, началось наше утро. Так как ответ по понятным причинам волновал всех нас, то мы впились в лицо Игоря цепкими взглядами, чтобы уличить во лжи, если он к ней прибегнет.
– Отстань, – попросил ее голодный и потому злой Игорь и уселся за руль.
С некоторым трепетом мы забились на заднее сиденье и принялись утешать себя общепринятой версией, что в случае аварии это самое безопасное в машине место.
– Где мы оказались? – волновался Никитин.
Если уж он не узнавал места, то что спрашивать с нас? Тем не менее довольно скоро Игорь вывез нас к поселку Бригинцы, где мы перекусили на молочной ферме молоком, которое было настолько жирным и густым, что больше походило на сливки, и вчерашними бутербродами с загнувшимся от времени сыром.
Трасса до Чернигова начиналась вскоре за поселком, около часа мы ехали не торопясь, но так было только до моста через Остер. Дальше Игорь окончательно пришел в себя и погнал машину с более привычной скоростью. Немногие могли похвастаться, что обогнали нас. Но серый «Форд» с черными тонированными стеклами все-таки обошел нашу «Ауди» где-то на полдороге. Не узнать его было невозможно. Особенно после того, как вчера мы потратили немало нервов, опасаясь увидеть его на дороге преследующим нас. Теперь мы могли отыграться за пережитый ужас.
Мы переглянулись, и я, как особа, вызывающая наименьшее раздражение у Никитина, сказала как бы между прочим:
– В той машине едет староста Киянки. Не его ли мы вчера совершенно случайно встретили на даче у одного нашего знакомого?
И, не дождавшись ни от кого ответной реакции, сама же подтвердила:
– Конечно, это его «Форд». Он так хвалился им, так крутился возле своего красавца, что мы поневоле запомнили машину. Это она обогнала нас, ошибки быть не может.
Никитин беспокойно заерзал на сиденье и сказал Игорю:
– По-моему, мы могли бы немного прибавить газу.
Это была единственная просьба, на которую Игорь неизменно отвечал согласием. Так получилось и в этот раз. Он надавил на педаль газа, и «девочка», как он называл свою машину, послушно рванула вперед. Староста укатил за это время далеко, но с помощью Игоря нам удалось нагнать его всего через несколько минут.
– Никитин, – нерешительно обратилась Мариша, – спрячь голову, а?
– Что? – одновременно удивился и возмутился тот. – Зачем это?
– Ну как ты не понимаешь, – досадливо поморщилась Мариша. – Не надо, чтобы он тебя узнал. Он может заподозрить, что за ним следят.
Никитин смерил Маришу взглядом, в котором читалось все, что угодно, кроме восхищения ее предусмотрительностью, и спрятать голову не пожелал. И зря он так поступил, потому что уже через пару десятков километров, которые мы пролетели за считанные минуты, староста начал проявлять первые признаки беспокойства: какого черта за ним кто-то пристроился.
Он начал плавно наращивать скорость, но Никитин насел на Игоря, и тот тоже прибавил газу, правда, не столь плавно, а скорей рывком. Но на хвост старосте он сел, и оторваться «Форду» уже не удалось. Машина Игоря, невзирая на зачуханный вид, мчалась словно птица. Должно быть, у нее начинка не соответствовала внешности. Видя, что оторваться не получается, староста сменил тактику и стал притормаживать. Этим он добился лишь того, что полностью утвердился в своих подозрениях, что за ним следят.
Уверившись в этом, он словно бы смирился и больше не делал попыток оторваться от нас. Следить за ним стало сущим удовольствием, он исправно держал ровную дистанцию в 50–60 метров и скорость в 100–110 километров и к тому же не рвался свернуть с автомагистрали и уйти куда-нибудь в поля. Но эта идиллия продолжалась только до Красиловки. В этом местечке нашему старосте приспичило пообедать, будто не мог пару часов подождать до дома.
Он вышел из машины и направился в сторону маленького импровизированного рыночка, где старушки продавали разнообразную снедь. Мы остановились неподалеку под развесистой акацией. Купив все, что ему было нужно, староста неожиданно изменил траекторию своего движения и вприпрыжку направился к нашей машине. Бежать было поздно, да Никитин и не позволил бы, поэтому нам с девочками оставалось только придать своим лицам максимально независимый и бесстрастный вид. Удалось ли нам это, сказать трудно, во всяком случае, староста оторопел, увидев нас в компании Никитина.