— Вовсе нет, — ответила Кира. — Просто мы отдыхали с ней в одном санатории. И она забыла при отъезде у себя в номере кое-какие вещи. Мы как раз ехали в Лугу, и нам поручили…
— Какие вещи? — хмуро спросил у них усач.
Подруги переглянулись. Скажите на милость, ему-то какое дело? Но так как поблизости не наблюдалось других людей, способных подсказать, куда делась из своей квартиры Светлана Владимировна, то подруги решили не портить отношения с этим усатым типом и удовлетворили его любопытство.
— Ночную сорочку она забыла! — с некоторым раздражением, но все же сказала Кира. — Ясно вам? Еще какие-нибудь вопросы есть?
Усатый мужчина покачал головой.
— Не надо, — сказал он. — Выкиньте.
— Что значит, не надо? — изумилась Кира. — Как это выкиньте?
— Почему это вы чужими вещами разбрасываетесь? — вступилась за старушку Леся. — На каком основании?
В ответ мужчина махнул рукой и сказал:
— Ничего Светлане Владимировне не нужно. А ее наследникам, коли объявятся, бабкина ночная рубашка точно не нужна. Потому и говорю, выкиньте вы ее. И живите себе спокойно. Возвращайтесь обратно и отдыхайте дальше.
— Не понимаю, — недоуменно произнесла Кира. — Какие еще наследники? При чем тут наследники?
— На что вы намекаете? — дрогнувшим голосом, спросила Леся. — Вы хотите сказать, что…
Но тут голос у нее окончательно задрожал. И она замолчала, не в силах вымолвить страшных слов.
— Вот именно! — кивнул головой мужчина. — Скончалась Светлана Владимировна. Как раз в эту ночь и скончалась. Сегодня тело увезли.
— Как скончалась? — прошептала Леся. — От чего?
— Откуда я знаю? — пожал плечами сосед Светланы Владимировны. — От старости, я так думаю. Хотя, может быть, чем и болела. Только об этом у ее приятельниц спрашивать надо. А я с ней мало общался, хотя и живем мы рядом. Но так уж вышло, что дружбы промеж нами не водилось. Здоровались при встрече, но и только.
И он двинулся мимо подруг к своей квартире. Они ошеломленно смотрели ему вслед. Видимо, почувствовав их взгляды, мужчина, уже открыв дверь, обернулся и произнес, кивая на дверь напротив:
— Вам если надо насчет Светланы Владимировны разузнать, так вы к Майе Захаровне обратитесь. Они вроде бы дружбу водили. Я их много раз вместе видел.
И он скрылся в своей квартире. А подруги, немного придя в себя от свалившегося на них страшного известия, начали звонить в третью, и последнюю, дверь на этаже.
— Иду! Иду! — раздался за дверью старческий голос. — Костик, это ты?
И дверь тут же распахнулась. Перед подругами стояла сухонькая старушка с внимательными темными, словно чернослив, глазами и совершенно седыми волосами, забранными назад в аккуратную прическу. Несмотря на то, что она была у себя дома, одета она оказалась в темное платье с белоснежным кружевным воротничком и манжетами. Стояла она, немного припадая на одну ногу. И в руках держала палку.
— Вы кто? — изумилась старушка при виде девушек и не обнаружив на площадке своего Костика, кем бы он ей ни приходился.
— Извините, — смущенно сказала Леся, — нам сказали, что с вами можно поговорить о Светлане Владимировне.
И так как старушка молчала, то Леся воскликнула:
— Скажите, неужели это правда, что она умерла? Или тот усатый мужчина, которого мы встретили на лестнице, просто неудачно пошутил?
И она ткнула пальцем в дверь квартиры напротив, чтобы у старушки не осталось сомнений, о каком именно усатом мужчине идет речь.
— Милочка! — неожиданно энергично воскликнула в ответ Майя Захаровна. — Что вы такое говорите? Я живу в этом доме уже пятый десяток. А Сергея знаю чуть ли не с пеленок. И за все эти годы я не слышала, чтобы он хоть раз пошутил. А тем более такими вещами!
— Так Светлана Владимировна в самом деле умерла? — дрогнувшим голосом сказала Леся.
— Скончалась, — мрачно кивнула старуха. — Да вы заходите, в ногах правды нет. И мне долго стоять тяжело. А разговор у нас с вами, судя по всему, выйдет долгий.
И с этими словами она повернулась и вошла внутрь тесноватой квартирки, приглашая подруг следом за собой. Разумеется, долго уговаривать они себя не заставили. И прошли за старухой. Она довольно живо ковыляла в сторону комнат, миновав кухню, из которой доносились потрясающе вкусные запахи домашней выпечки и какого-то мясного блюда.
Но угощать подруг даже чаем Майя Захаровна, судя по всему, не собиралась. Вид у нее был весьма сосредоточенный, когда, доковыляв до старинного шкафа, она выдвинула один из ящиков и, с трудом нагнувшись, извлекла из-под стопки постельного белья плотный желтый конверт.
— Вот, — произнесла она, со стоном разогнувшись. — Это Светлана просила передать вам, если ей не доведется с вами увидеться перед смертью.
— Нам? — изумились девушки. — Вы уверены?
— Естественно, — кивнула им старуха. — Она мне вас именно так и описала.
И, продолжая протягивать подругам конверт, Майя Захаровна недовольно осведомилась:
— Так вы будете у меня его брать или нет?
— Да! Да! — спохватилась Кира. — Простите, пожалуйста! Конечно, мы его возьмем.
Избавившись от конверта, Майя Захаровна ничуть не подобрела.
— Садитесь! — велела она подругам. — И рассказывайте!
— Что? — обалдели подруги.
— Почему бабку свою при жизни ни разу не навестили! — рявкнула на них Майя Захаровна, гневно стукнув палкой по полу. — Вот что!
И так как подруги молчали, Майя Захаровна продолжала:
— Она мне ваши фотографии показывала!
— Наши? — ахнули подруги.
Но Майя Захаровна их удивления даже не заметила.
— Правда, вы там на них совсем крошки, — невозмутимо продолжала она. — Одной пять, другой три годика. А теперь вон какие вымахали! И родную бабку ни разу за столько лет не навестили!
— Простите, — пролепетала Леся, собираясь сказать, что произошла ошибка и они никак не могут приходиться родными внучками незнакомой старушке.
Но Кира неожиданно пихнула ее кулаком в бок. И Леся осеклась.
— Молчи, а то живо конверт назад потребует! — прошептала ей на ухо Кира.
А Майя Захаровна тем временем продолжала метать громы и молнии:
— Не у меня вам прощение просить надо было бы! — заявила она, потрясая в воздухе своей палкой. — Не у меня, а у бабушки своей! Только поздно уже! Я вообще удивляюсь, как это вы сподобились доехать. Или сообщил вам уже кто?
— Нам Светлана Владимировна, то есть бабушка, сама позвонила, — промямлила Кира, чувствуя, что слишком уж она завирается.