— Ну, что еще за ерунду вы придумали? — набросился он на подруг, едва только они появились в поле видимости. — Довожу до вашего сведения, что сегодня мой официальный выходной день!
Скажите, пожалуйста! Какой занятой! А то, что они ему, можно сказать, преступницу поймали и преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой — это ему по барабану? Он-то ведь за это какую-нибудь премию получит. И все жалуется!
— Довожу до вашего сведения, что мы знаем, кто отравил Таню Рябову и хозяина ночного клуба «Ждан».
— Отравил? — прищурился следователь. — Довожу до вашего сведения, что таких дел в моем производстве нету! Смерть этих двоих официальна признана медиками смертью от неосторожного употребления лекарственных средств.
— И вы в это верите? Вы же знаете, что их отравили!
— Я верю тому, что написано в бумагах.
— Ах, так! Тогда можете быть свободны! — разозлилась Мариша. — Мы сами сцапаем преступницу!
После этого в разговоре наступило затишье. Бурьянов обдумывал слова Мариши. Он то и дело поглядывал то на нее, то на Алину. И наконец решился.
— Сцапают они, — проворчал следователь. — Знаю я, как вы ее сцапаете. Вытяните из нее всю правду-матку, но только на словах. А когда до официального признания дойдет дело, так дамочка мигом в отказ пустится! Ну, ладно, что там у вас на нее имеется? Рассказывайте толком. А то что-то по телефону я не очень вас понял.
Мариша с Алиной принялись ему объяснять. Следователь слушал. И настроение у него с каждой минутой улучшалось.
— Ну, что же, — пробормотал он. — Говорите, у тренерши и мотив имелся? Ну, тогда можно будет попробовать.
И поманив девушек к себе, он произнес:
— Вот, как мы с вами поступим!
После этого он наклонился еще поближе к подругам, давая им инструкции о том, как нужно будет себя вести с подозреваемой и что делать в том случае, если их подозрения подтвердятся.
Если! Да Мариша была на сто процентов уверена в виновности Натальи Константиновны! Она просто не могла ошибиться!
Именно с таким настроем они вдвоем с Алиной и поднялись на лифте на этаж тренерши. Та открыла им дверь сама, в крохотном халатике, едва прикрывающем ее крепкое и совсем еще не старое тело. Мариша с невольной завистью скользнула взглядом по крепким ногам и подтянутым ляжкам Натальи Константиновны.
Ножки без малейших признаков варикозного расширения, а попа без единой вмятинки целлюлита. А ведь ей уже к полтиннику! Еще не известно, как будет выглядеть сама Мариша, когда ей стукнет пятьдесят. Очень хочется надеяться, что так же хорошо, но все же определенные сомнения в этом у Мариши были.
Но тут же Мариша вспомнила, сколь многим приходится жертвовать во имя такой подтянутой фигуры и крепких ног, и мысленно отмахнулась. Ну их, эти ноги и тощую попу! Если ради них придется отказаться от шоколада и сладостного валяния под мягким теплым пледом перед экраном телевизора каждый вечер, в угоду работе на тренажерах, то не нужны они ей вовсе!
— Наталья Константиновна, а мы к вам, — произнесла Алина, заметно смущаясь.
— Вижу. А по какой причине?
— У нас к вам разговор.
— Это ты уже мне по телефону сказала. О чем разговор-то хоть?
— Это касается убийства.
Лицо у Натальи Константиновны вытянулось. И она быстро подвинулась:
— Раз так, тогда заходите. Нечего на лестнице о таких вещах разговаривать.
И закрыв за девушками дверь, она провела их на просторную кухню, обставленную всеми мыслимыми приспособлениями для облегчения жизни хозяйки.
— Вот, покупаю, чтобы самой ничем не заниматься, — пояснила тренерша, заметив взгляды подруг. — Всегда не любила возиться по дому. Наверное, поэтому и замуж не вышла.
Она ляпнула это и тут же прикусила язык. Мариша понимающе хмыкнула. А Алина, которая помнила рассказы Натальи Константиновны о том, как трудно жить с мужем-спортсменом, лишь изумленно ахнула:
— Как?
— Ну, то есть я была замужем, неофициально, правда, но мы с тем человеком давно расстались. Навсегда.
— Как же так? — изумилась еще больше Алина. — Но вы же нам рассказывали, что ваш муж всегда к вам возвращался!
— Я вас обманывала, — призналась Наталья Константиновна. — Не хотела, чтобы вы меня жалели.
— Но у вас же были другие мужчины кроме вашего давнишнего мужа?
— Конечно.
— И богатые в том числе. Вполне могли позволить вам не заниматься лично домашним хозяйством, а нанять для этого прислугу.
— Ну… В принципе, да, — задумчиво протянула женщина. — Наверное, дело не совсем в домашнем хозяйстве. Даже совсем не в ведении домашнего хозяйства. Просто я не была создана для замужества.
На ее лицо набежала тень задумчивости.
— Да, в молодости я совершила много ошибок. И за некоторые из них расплачиваюсь до сих пор.
Вот он, момент истины! Более подходящего мгновения могло больше и не случиться! Нужно было начинать разговор. И Алина тихо произнесла:
— Мы знаем, что вы в свое время были очень близки с Леопольдом.
Наталья Константиновна вздрогнула, словно ее стукнуло электрическим разрядом, но сразу же взяла себя в руки и ответила с фальшивой улыбкой:
— Кто такой Леопольд? О чем ты, девочка?
— Вы прекрасно знаете, о ком она говорит. Вы были его любовницей. А возможно, даже и женой.
— Нет. Я никогда официально не была замужем.
— Хорошо. Пусть так. Но вы жили с Леопольдом, как муж и жена. И он всюду возил вас с собой.
Наталья Константиновна откинулась на спинку стула. Ее пальцы барабанили по безукоризненно чистой и блестящей столешнице, а на лице играла улыбка.
— Откуда вы об этом узнали? — произнесла она наконец. — Это было страшно давно. Совсем в другой жизни!
— Не важно. Узнали ведь.
— Так это правда?
— Ну, разумеется, правда! — с раздражением откликнулась Наталья Константиновна. — Мы были знакомы с Леопольдом. То есть, тогда он еще не был Леопольдом. Носил вполне приличное имя. Это уже после нашего разрыва он взял себе эту дурацкую кошачью кличку. И окончательно сошел с ума.
— Сошел с ума? Что вы имеете в виду?
— Его образ жизни, — вздохнула Наталья Константиновна. — Его возмутительное, глубоко аморальное поведение. Вот что! Его разнузданную сексуальную жизнь! Развратную, я не побоюсь этого слова!
Да уж, подруги были в заведении Леопольда и своими глазами наблюдали царящие там нравы. Естественно, все происходило с ведома и поощрения самого хозяина. Леопольду и самому нравились разгульное поведение его гостей. И он всячески потворствовал такому их поведению.