— Получился, — всхлипнула Ирочка. — Не очень, но признать можно.
Девушки уже сидели у Мариши в гостиной. Забравшись с ногами и укрывшись пушистым пледом (одеяло из песцов Мариша тронуть не решилась, вдруг Инна еще вернется), девушки грелись. К ночи что-то похолодало, короткое северное лето в который раз оправдывало свое название. И напрасно синоптики и ученые пугают жителей глобальным потеплением. То есть не будем говорить обо всех. Может быть, где-то оно и идет полным ходом.
Опять же говорят, что в Канаде, в округе Торонто, в регионе, где еще десять лет назад не росло ничего, кроме капусты и картофеля, нынче домашние хозяйки запросто выращивают на своих огородах дыньки. А вокруг их домов раскинулись уже не картофельные поля, а плантации киви. Они и в Армении-то не растут, вымерзают. А в Канаде, вишь ты, им понравилось.
Но это, как уже говорилось, в далекой Канаде или Америке, где нас с вами, увы, нету. А там, где мы есть, почему-то летом все равно холодно, идет дождь и вообще скверно. Видимо, не только мода, но и глобальное потепление доходит до нас с десятилетним опозданием.
Как бы там ни было, сидеть под пушистым пледом яркой тигровой раскраски и воображать, будто бы это в самом деле шкура тигра, было необычайно приятно. Казалось, что все рано или поздно устаканится. Жизнь наладится. А убийства и прочие неприятности окажутся где-то позади. Особенно этому ощущению способствовала бутылка коньяка, мирно поблескивающая неподалеку от угнездившихся под пледом девушек.
— Составили мы нечто вроде фоторобота, — вздыхала Ирочка. — Даже целых два. Я своими словами внешность Бориса Львовича описала. А Алешка что мог, то вспомнил, как выглядел его клиент.
Составить оба описания друзьям помог приятель Федора. Тот самый Сашка — спец по зависшим компьютерам. Оказалось, что он вообще спец на все руки. А когда Сашка увидел симпатичную Ирочку, его оказалось вообще невозможным оттащить от нее за уши.
— Погоди! Вы что же не в отделение к Федору поехали?
— Нет! Что ты! В соседнее.
— А почему такие сложности?
— Ну, как же! Ведь никто не должен знать, что Федор имел свой личный интерес к Додику.
Ах, да! Мариша-то наивно полагала, что смерть Додика спишет все служебные грехи Федора. Но, видимо, у ментов на этот счет было свое мнение. Во всяком случае, Федор все еще конспирировался. И пользуясь приятельскими отношениями с коллегами из соседнего отделения, повез парочку своих свидетелей и примазавшуюся к ним Аську именно туда.
— Но это же глупо! Он не сможет всегда прятать вас. Да и вообще, Додик уже мертв. Какие могут быть счеты с мертвыми?
— Федор и сам уже оставил мысль засадить Додика.
— Очень мудро с его стороны.
— Да, Додик ведь умер.
— Вот и я о том же!
— Но осталась еще я! И Федор пообещал, что поможет мне! Чего бы ему это ни стоило!
Кажется, ревность Аськи имела под собой веские основания.
— Федор такой молодец! Как это я сразу не поняла!
— Угу.
— А ты, Мариша, поняла! Спасибо тебе!
— За что?
— Это ведь ты с ним познакомилась! Если бы не ты, мы бы с Федей тоже не познакомились!
Но Маришу сейчас меньше всего интересовал Федор как объект матримониальных планов Ирочки или там Аси. Ее волновало, что Федор может предложить Ирочке в качестве специалиста по криминальным делам. Оказалось, что много. Во-первых, когда все тот же рукастый Сашка составил сначала портрет по описанию Ирочки, а потом портрет по описанию Алешки, оказалось, что эти два портрета очень похожи.
— Сначала Саша нарисовал по моим словам портрет Бориса Львовича. А потом Сашка изобразил портрет человека, которого видел Алешка. И мы все решили, что оба портрета очень похожи!
— Значит, твой Борис Львович самолично пожаловал в кафе, где вы с Валерой пили кофе? — недоверчиво переспросила Мариша.
— Да!
— И при этом имел в кармане достаточный запас яда, чтобы отправить тебя на тот свет?
— Да. А что тебя удивляет?
— Предусмотрительность, с одной стороны. Ведь он захватил яд с собой. И нарочитая небрежность, с другой стороны. Ведь его могли увидеть и запомнить. Что, между прочим, и произошло. Зачем ему было так подставляться?
— Увидел меня с другим мужчиной и не смог совладать с собой.
— А яд?
— Носил с собой.
— Зачем?
— Просто так. На всякий случай.
Логика Ирочки просто поражала. Но ведь это не Мариша столько времени тусовалась с Борисом Львовичем. Это Ирочка с ним хороводилась. И если он заманил ее в уединенный мотельчик и попытался там убить в извращенной форме, то, может быть, с головой у него в самом деле был полный непорядок? И яд в нагрудном кармашке пиджака был вполне даже в логике его поведения?
— Кстати говоря, — пробормотала Мариша, — надо будет попросить Федора, чтобы пробил по базе данных, не находились ли на обочинах дорог девушки с аналогичными симптомами отравления.
— С какими?
— От каких скончался бедный ужик Дракон.
— Чего?
— Того! Не ты одна у Бориса Львовича в подружках ходила. Были и до тебя!
— И ты думаешь, он их… Травил?!
Ирочкины глаза стали большими-пребольшими. Как два чайных блюдца. И такими же белыми. От страха, надо полагать. И чтобы не пугать девушку, Мариша решила сбавить обороты.
— Может быть, это и не тот яд будет!
— Ой! Ой!
— Может быть, и не было никаких погибших девушек!
— Ой! Ой!
— А если и были, то скончались они не от яда. Или по крайней мере не от того яда, которым тебя пытались отравить!
Но Ирочка уже расстроилась.
— Знала, конечно, что мужики бывают такими гадами, но не представляла, что настолько!
На этом подруги и выбрались из-под тигрового пледа. Как говорится, в гостях хорошо, а в своей постели лучше. Ирочка устроилась на том самом диванчике, где уже провела одну ночь. А Мариша отправилась в спальню. На их со Смайлом широкую супружескую постель. И хотя тут был ортопедический матрас, удобные подушки и очень мягкое теплое одеяло из верблюжки, Мариша тосковала, крутилась без сна и часто-часто вздыхала.
Ирочке на ее пружинном сереньком диванчике спалось куда лучше. Такое уж это было место. Кого туда ни положи, уже через полчаса человек спал крепким, глубоким и здоровым сном. И это максимум. Встречались особо впечатлительные личности, которые отрубались на нем и через две-три минуты.
Но все когда-нибудь заканчивается. Прошла и эта ночь. Мариша, которой так и не удалось толком заснуть, пришлепала к себе на кухню. И едва не упала, обнаружив там Инну и дымящуюся чашку кофе перед ней. И если Инну она при большом старании могла бы принять за фантом или свою личную зрительную галлюцинацию, то как быть с кофе и его волшебным запахом, который и поднял Маришу под утро из постели?