«Не надо пытаться стать птицей,– вдруг вспомнились слова Риены.– Надо просто – полететь».

И воздух загудел, становясь неожиданно плотным и надежным. Неведомая сила легко, над самой кромкой воды, подхватила Эвелину и понесла вверх.

Девушка не заметила самого главного – как в руках императора сверкнул безжалостно яркий луч света, направленный в ее сторону. Как бросилась наперерез Риена, пытаясь остановить Дэмиена. И как Высокая осела бесформенным кулем у ног правителя, получив предназначавшееся для Эвелины смертельное заклинание.

Эпилог

В кабинете было темно. Лишь две свечи на письменном столе, заваленном бумагами, разгоняли полумрак. Сидящий за столом человек ничего не писал. Откинувшись на спинку кресла, он будто спал. Только пальцы, нервно постукивающие по подлокотнику, указывали на то, что его спокойствие напускное.

– Ваше величество? – В помещение скользнул без стука Лутий и замер, не решаясь приблизиться.

– Надеюсь, на сей раз ты явился с добрыми вестями? – холодно поинтересовался Дэмиен, не открывая глаз.

– Боюсь, что нет, ваше величество,– смущенно отозвался тот.– Мы проверили все портовые города, все пристани. Ее нигде нет.

– Так проверьте еще,– резко встал император из кресла.– Она не могла уйти далеко. У нее слишком мало сил. Даже не знаю, как ей удалось превратиться в птицу… Ищите! Для вашего же блага очень надеюсь, что в следующий раз новости будут более обнадеживающими.

– Ваше величество… – Телохранитель все же решился задать еще один вопрос: – А вы не думали, что у них с Риеной был какой-то план действий? Вероятно, на материке Эвелину уже поджидали сообщники?

– Нет,– с явной неохотой ответил Дэмиен.– Вряд ли. Она практически не общалась с Риеной. Понятия не имею, когда та умудрилась передать Эвелине умение пользоваться этим видом надстихийной магии. В одиночку им овладеть практически невозможно. Высочайшей Эйре еще предстоит ответить за предательство своего сородича. Хотя это и к лучшему для меня. Ведь я на мгновение забыл, что связан с девчонкой клятвой. Такая беспечность могла окончиться для меня плачевно.

– А что прикажете делать с родом Старшего Бога?

– Пока – ничего. Во имя спасения рода Высокий Ронни будет во всем помогать мне. Даже отдаст в мои руки племянницу, если вдруг найдет ее первым. Тиора же слишком слаба и стара, чтобы управлять семейством. И тем более – помешать сыну. Так что куда бы ни отправилась Эвелина, но только не в родовое поместье. Ищите. И горе вам будет, если ее не найдете.

Лутий поклонился и удалился так же тихо. А Дэмиен подошел к окну, за которым лежала темная беззвездная ночь, и, сжав кулаки, прошептал:

– Ну где же ты, Эвелина? Я ведь чувствую: ты жива. И не надейся, что тебе удастся спрятаться от меня. Я все равно тебя отыщу, где бы ты ни была.

* * *

Беспокойно ворочался океан. Седые от пены волны вздымались над водной толщей. И вновь опадали, будто не море волновалось под крылом маленькой птички, почти обессиленной борьбой с ветром, а живое существо.

Когда любой другой давно бы сдался, она продолжала лететь вперед. На одном безумном желании выжить. Чтобы потом вернуться и отомстить.

Птица не знала, что однообразная бесконечная водная гладь сыграла с ней дурную шутку, лишив ориентиров. И она все дальше и дальше удалялась от материка.

Полноте. Разве может обычная птица пересечь океан?

* * *

Тягуче скрипели давно не смазанные колеса повозки. На охапке душистого сена, подложенной для удобства под спину, тряслась зрелая дородная женщина в цветастом платье. Она то и дело болезненно охала, когда телега накатывалась на особенно крупный камень, и аккуратно придерживала руками большой живот.

– Как дрова везет,– недовольно бормотала женщина.– Честное слово, как дрова. Надо будет попросить в следующий раз хоть тулуп кинуть. Все будет ехать мягче.

– Стой! – раздалось спереди. Телега дернулась и стала.

– Ну что там еще,– пробурчала женщина и, подобрав длинный подол, выбралась наружу.

Повозка остановилась на узкой прибрежной дороге. По одну руку высилась гладкая, словно отполированная, стена, по другую – змеилась трещинами обочина, круто скатывающаяся к кромке прибоя. Старая кляча испуганно поводила ушами и фыркала, настороженно косясь одним глазам в сторону обрыва.

– Что случилось? – поинтересовалась женщина, подходя ближе к сухонькому старичку в замызганной одежде.

– А я почем знаю? – огрызнулся тот.– Прямо к обрыву катит, окаянная, вожжей не слушается, словно угробить решила.

И мужичок замахнулся кнутом, намереваясь хорошенько приложить строптивую лошадку.

– А ну погодь,– перехватила его руку спутница.– Кажись, что-то чернеет среди камней.

– Не выдумывай,– сплюнул он.– Чему там быть? Эй, куды полезла? Стой, молодуха. Там же скользко, а тебе рожать на днях. С меня Иргон три шкуры сдерет, ежели случится чего.

Но женщина, уже не слушая возражений мужичка, ловко сползала по обрыву. Старику не оставалось иного, как, охая и причитая, последовать за ней.

Когда он спустился, женщина уже суетилась около непонятного вороха черного тряпья, который кто-то небрежно бросил на берегу.

– Чего зыришь? – злобно кинула через плечо.– Подсоби давай. Кажись, еще дышит.

Мужичок подслеповато прищурился, пытаясь понять, о чем говорит его спутница, и ахнул от неожиданности. На острой мелкой гальке лежала молоденькая девушка. Было удивительно, что она еще жива – настолько жестоко поступил с ней неведомый случай. Темные брюки и рубашка изорваны, по лицу стекает тоненькая струйка крови, рука вывернута неестественным образом.

Девушка чуть шевельнулась и застонала. Это привело старичка в чувство.

– Зачем она тебе? – спросил он, все же неловко пытаясь помочь женщине вытянуть незнакомку из расщелины.– Ты же видишь – на ней имперская одежда. Бросим ее здесь. Только беду на себя навлечем. Имперцы, поди, наших никогда не жалели.

– Заткнись,– грубо приказала та.– Мне рожать через неделю. Неужели думаешь, Боги простят такой поступок, не отыграются на ребенке? Или зря, что ли, глаза твоей клячи приманили, чтоб мы не проехали мимо?

Старичок недовольно зафыркал, но возражать не посмел.

– Подгони повозку ближе,– продолжала тем временем распоряжаться беременная.– А я поколдую чуток.

Мужичок полез наверх, а женщина, воровато оглядевшись по сторонам, оторвала от подола широкую ленту и крепко замотала запястье девушки, закрывая ненавистный знак Рокнара.

– Тише, тише,– прошептала она.– Не бойся, девочка. Незачем другим видеть эту метку. Рохана не даст тебя в обиду. А как придешь в себя, расскажешь, откуда на тебе клеймо императора.

* * *