— Если ты опять замолчишь, я не знаю, что сделаю, — будничным тоном предупредила я. — Закричу во все горло, забьюсь в истерике, перебью все окна в этой комнате. Продолжай, во имя всех богов!
— Я не понимаю поведение своего отца, — после секундной заминки, к концу которой я едва не лопнула от нетерпенья, чуть слышно признался Рикки. — Почему он стал настолько добр к тебе? Потому что понял, что может потерять? Или… Или пытается таким образом усыпить твою бдительность? И если верно последнее, то что делать мне?
В висках вновь шевельнулась тугая спираль мигрени. Весь мой боевой запал куда-то пропал после последнего вопроса Рикки. Столько в нем послышалось затаенной горечи и отчаяния, что стало не по себе.
«Истеричка, — шепнул внутренний голос. — Только и можешь, что ныть и себя жалеть. Лучше бы брала пример с пасынка. Ему в жизни досталось ничуть не меньше, если не больше. Ан нет, жалобы от него не дождешься, пока к стенке не припрешь».
— Прости, — обронила я, почти не разжимая губ.
— За что? — с искренним недоумением переспросил Рикки.
Я пожала плечами. За что простить? Да за все. За то, что так похожа на его мать. За то, что в одну отвратительную ночь повстречала на пути Шерьяна. И за то, что собираюсь драться за свою жизнь до последней капли крови.
— Мы опаздываем, — сухо проговорила я, заканчивая неприятный разговор. — Твой отец будет в ярости.
— Главное, чтобы Виррейн не рассвирепел. — Рикки послушно переключился на новую тему. — Придумала, в чем идти на ужин?
Я вместо ответа с головой зарылась в глубины гардероба, безжалостно расшвыривая по сторонам ненужную одежду. Если честно, у меня было слишком дурное настроение, чтобы получать удовольствие от вдумчивого перебора нарядов. Да и ни на какой прием я идти не хотела. Слишком устала я за последние дни от пышной торжественности званых вечеров, когда каждый твой неловкий жест или слово, произнесенное чуть громче положенного, оценивается со всей строгостью эльфийского этикета. Про хваленое высокомерие детей леса я лучше промолчу. Когда даже служанки смотрят на тебя с таким непринужденным отвращением, будто удивляются, что ты еще смеешь жить на этой земле без их на то высочайшего позволения.
Поэтому, не мудрствуя лукаво, я наугад вытащила из вороха разноцветной ткани наглухо закрытое платье из темно-голубого шелка и нырнула за ширму переодеваться.
— Не слишком ли скромно? — поинтересовался Рикки, когда я вышла из своего убежища в новом наряде и занялась прической около зеркала. — Насколько я помню, обычно ты предпочитаешь одеваться более… хм… вызывающе.
— Надоело, — бросила я, быстро переплетая косу. — Не хочу привлекать внимания. И так все глазеют, почем зря. Как же — нечисть во дворце наследника престола!
Рикки понимающе хмыкнул. Конечно, наверняка и ему досталось за последние дни. Эльфы вообще не любят чужаков. А уж отмеченных дыханием бога-отступника и подавно.
— А неплохо смотришься, — с одобрением цыкнул он, когда я закончила нехитрые сборы и отступила на шаг от зеркала, оценивая результаты своих трудов.
Я невольно улыбнулась его незамысловатому комплименту. В зеркале отразилась бледная от усталости светловолосая девушка с глубокими тенями бессонницы под глазами. Ничего особенного. Конечно, на фоне разряженных эльфиек я буду выделяться, как потрепанная ворона среди белоснежных лебедей. Но с этим все равно ничего нельзя поделать. Остается лишь смириться и покорно переждать неприятности.
— Ну, надеюсь, за веселую вдовушку, как обычно, не примут. — Я убрала выбившуюся из косы прядь волос за ухо. — Пойдем? Наверное, твой отец уже мечет молнии из-за нашего долгого отсутствия.
Но Шерьян, вопреки ожиданиям Рикки, совершенно спокойно отнесся к затянувшемуся ожиданию. Когда мы вернулись в его покои, он сидел за столом, неспешно потягивал вино из хрустального бокала и внимательно читал книгу о храмовых обрядах.
— Просвещаешься? — Я недобро ухмыльнулась при виде столь идеалистической картины. — Или ищешь новые способы допросы нечисти? Неужели не все пытки в свое время опробовал?
Последняя фраза сама сорвалась у меня с языка. Я поняла, что почти проговорилась, лишь когда уже ничего нельзя было исправить.
— О чем ты? — с подозрением спросил Шерьян.
— Да так. — Я с нарочитой небрежностью разгладила несуществующие складки на поясе. — Прочитала сегодня много нового о твоей бывшей работе.
Беспокойство в глазах храмовника немного уменьшилось, но не пропало окончательно.
— Тефна, я никогда не скрывал от тебя, что раньше часто занимался ужасными вещами, — медленно, тщательно выверяя каждое слово, проговорил Шерьян. — Но это все в прошлом. Ты можешь мне не верить, но я сожалею о своем прошлом. Слишком многое от нас скрывали. И слишком многое я узнал недопустимо поздно.
— Ты ведь занимал достаточно высокое положение в иерархии храма, — вкрадчиво напомнила я, поняв, что не сумею на этот раз смолчать, хотя чувство самосохранение визжало от ужаса, умоляя остановиться. — Скажи: сколько нечисти ты убил, чтобы подняться так высоко? И сколько среди так называемых порождений бога-отступника было метаморфов?
Шерьян побледнел от моих жестоких слов. Растерянно кашлянул, не ожидая от меня такого напора.
— Что за муха тебя сегодня укусила, Тефна? — с явным усилием рассмеялся он, пытаясь обратить все в шутку. — Взъелась на меня ни с того, ни с сего.
— Ни с того, ни с сего? — Я с вызовом вздернула подбородок. — Ну почему же. Просто решила наконец-таки узнать некоторые подробности о прошлом своего ненаглядного супруга. Вроде бы, имею полное право на это. Шерьян, неужели так тяжело ответить на простой вопрос? Сколько ты убил метаморфов? И сколько из них действительно заслуживали смерти?
Шерьян встал со своего места и застыл напротив меня. Раньше, без сомнения, я бы испугалась его жесткого, даже жестокого выражения лица. Мышцы словно окаменели от напряжения, зрачки расширились до предела, лоб пересекла глубокая вертикальная морщина. Ничего не скажешь — истинный храмовник, верный истребитель нечисти. Наверное, именно так он выглядел, когда приказал избить меня плетью до полусмерти. Ну, Шерьян, что же ты молчишь? Или надеешься, что я опомнюсь и постараюсь замять неудобную тему? На этот раз не получится.
— Успокойтесь! — Через секунду Рикки встал между нами, словно опасаясь, что мы кинемся друг на друга с кулаками. — Сейчас не время и не место для ссор. Прием с минуты на минуту начнется. Отец, сам же говорил, что Владыка терпеть не может опозданий.
— Действительно. — Интересно, мне показалось, или в голосе Шерьяна в самом деле скользнуло откровенное облегчение, что наш разговор так бесцеремонно оборвали. Затем храмовник посмотрел на меня и холодно улыбнулся: — Тефна, ты не возражаешь, если мы продолжим нашу чрезвычайно занимательную беседу чуть позже?
— Но мы продолжим ее? — полуутвердительно-полувопросительно протянула я.