Джейн не повернула головы. Она могла и не расслышать. Ей говорила что-то в этот момент миссис Уэстон.
— Так нечестно, — прошептала ему Эмма, — я лишь высказала предположение наугад. Не терзайте ее.
Он покачал головою с улыбкой, в которой было столь же мало сомненья, сколь и жалости. И вскоре начал опять.
— Как должны радоваться, мисс Фэрфакс, ваши друзья в Ирландии, что могли вам доставить такое удовольствие. Верно, частенько вас вспоминают, размышляя о том, когда, в какой именно день, окажется инструмент в ваших руках. Вы думаете, полковник Кемпбелл точно знает, когда его должны были привезти? Думаете, заранее оговорено было, что его доставят в определенный день, или он дал только общее распоряжение, чтобы доставили, когда и как будет удобно?
Он замолчал. На этот раз она уже не могла не расслышать, а значит, и уйти от ответа.
— Ничего не могу сказать наверное, — с деланным спокойствием отвечала она, — покуда не получу письмо от полковника Кемпбелла. До тех пор это будет гаданье на кофейной гуще.
— Гаданье… м-да, иногда гаданье дает нам верный ответ, иногда уводит в сторону. Я вот гадаю, скоро ли у меня эта заклепка будет прочно держаться. Какую чепуху подчас болтает язык, мисс Вудхаус, когда голова занята работой, — честный труженик, я полагаю, делает свое дело и помалкивает, но коли к нам, джентльменам-работничкам, прицепится словцо… Мисс Фэрфакс обронила что-то насчет гаданья, и… Ну вот, готово. Сударыня, — адресуясь к миссис Бейтс, — имею удовольствие возвратить вам очки исцеленными на время. Мать и дочь принялись наперебой благодарить его; ища спасения от последней, он подошел к фортепьяно и взмолился, чтобы Джейн Фэрфакс сыграла еще что-нибудь.
— Сделайте мне одолженье, — сказал он, — пусть это будет один из тех вальсов, которые мы танцевали вчера, — дайте мне пережить те минуты еще раз. Вам они не доставили особой радости — вы казались утомленной. Пожалуй, вы были рады, что танцы так скоро кончились, но я все бы отдал — все на свете, — чтобы продлить их еще на полчаса.
Она заиграла.
— Что за блаженство слышать вновь мелодию, с которой связаны подлинно счастливые мгновенья! Ежели не ошибаюсь, этот вальс танцевали в Уэймуте…
Она бросила на него быстрый взгляд, густо покраснела и тотчас заиграла другое. Фрэнк Черчилл взял со стула, стоящего возле фортепьяно, пачку нот и обернулся к Эмме.
— Смотрите, здесь что-то новенькое. Крамер [13] . Знакомы вам эти вещи? А вот новый сборник ирландских песен. Неудивительно, когда мы вспомним, кто их прислал. Ноты пришли вместе с инструментом. Полковник Кемпбелл обо всем позаботился — не правда ли, как мило? Он знал, что здесь мисс Фэрфакс негде будет взять ноты. Такая предусмотрительность внушает особое уважение, она показывает, что все делалось поистине с душою. Ничто не забыто второпях, ничто не упущено из виду. Только любящий человек способен выказать подобную заботливость.
Эмма предпочла бы, чтоб он изъяснялся менее откровенно, и корила себя за то, что ей, помимо воли, смешно, однако, мельком взглянув на Джейн, она подметила на лице ее следы улыбки, увидела, что за густою краской смущения пряталась улыбка тайного восторга, и ей стало уже не так стыдно за свою смешливость; укоры совести больше не мучили ее. Эта благовоспитанная, достохвальная, безупречная Джейн Фэрфакс лелеяла в сердце весьма предосудительные чувства.
Он принес ей всю пачку нот и стал просматривать их с нею вместе. Эмма, воспользовавшись случаем, шепнула:
— Вы выражаетесь чересчур ясно. Она, наверное, все понимает.
— Надеюсь. Мне и надобно, чтобы она понимала. Я вовсе не стыжусь того, что хочу сказать.
— Зато мне, признаться, немного стыдно. Лучше бы эта мысль вообще не приходила мне в голову.
— А я очень рад, что пришла и что вы поделились ею со мной. Для меня теперь разъяснилось значение этих ее странных взглядов и странностей в поведении. Это она должна стыдиться. Ежели дурно поступает, то пусть ей будет стыдно.
— По-моему, она не лишена этого чувства.
— Я что-то не наблюдаю. Знаете ли, что она сейчас играет? Его любимую вещь — «Робин Адэр» [14] .
Вскоре после этого мисс Бейтс, проходя мимо окна, заметила невдалеке мистера Найтли верхом на лошади.
— Кого я вижу — мистер Найтли! Мне нужно сказать ему два слова, если удастся, — хотя бы поблагодарить. Это окно я открывать не стану, иначе вы все озябнете, — побегу в комнату матушки. Он, верно, не откажется зайти, когда узнает, кто у нас собрался. Вот будет чудесная встреча! Такая честь для нашей маленькой гостиной!
Договаривала это мисс Бейтс уже в соседней комнате; проворно распахнув окно, она окликнула мистера Найтли, и тем, кто сидел в гостиной, явственно слышен был весь их разговор до последнего слова.
— Здравствуйте! Как вы поживаете?.. Спасибо, очень хорошо. Так вам обязана за вчерашнюю карету! Мы успели домой как раз вовремя, как раз в ту минуту, когда матушка нас ждала. Не зайдете ли к нам? Зайдите, прошу вас. Вы здесь увидите знакомые лица.
Так зачастила мисс Бейтс, но мистер Найтли, по всей видимости, имел твердое намерение, чтобы его слова тоже достигали до ее слуха, ибо решительно и властно произнес:
— Как ваша племянница, мисс Бейтс? Я желал бы осведомиться о здоровье всего вашего семейства, но в первую очередь — о вашей племяннице. Здорова ли мисс Фэрфакс? Не простудилась вчера, я надеюсь? Как она нынче себя чувствует? Скажите, как мисс Фэрфакс?
И мисс Бейтс вынуждена была дать ему прямой ответ, видя, что без этого он ее дальше слушать не станет. Сидящие в гостиной весело переглянулись, а миссис Уэстон послала Эмме многозначительный взгляд. Но Эмма, по-прежнему отказываясь верить, упрямо покачала головой.
— Так вам обязана за карету! — вновь завела свое мисс Бейтс. — Так бесконечно вам…
— Я еду в Кингстон, — перебил он. — Нет ли у вас каких поручений?
— Ах, в самом деле, — в Кингстон? Миссис Коул обмолвилась на днях, что ей надобно что-то в Кингстоне.
— У миссис Коул есть на то прислуга. У вас имеются поручения?
— Спасибо, нет. Но зайдите же! Как вы думаете, кто у нас теперь? Мисс Вудхаус и мисс Смит. Были столь добры, что пришли послушать, как звучит новое фортепьяно. Оставьте вашего коня в «Короне» и зайдите к нам.
— Ну, разве что на пять минут, — сказал он с сомнением в голосе.
— И миссис Уэстон здесь с мистером Фрэнком Черчиллом! Подумайте, какая прелесть — столько собралось друзей!
— Нет, благодарю вас — не сегодня. Сейчас не имею двух минут. Должен как можно скорее попасть в Кингстон.