— Садимся — и ждем.
— Чего?!
— Я уже ответил.
— Вот так просто сидеть сложа лапки? Костер хоть разжечь можно?
— Нет.
— А веток для лежаков наломать?
— Нет.
Жар уже готов был напуститься на вконец охамевшую крысу с площадной бранью, но тут Альк добавил:
— Впрочем, хворост можешь пособирать. Только далеко не отходи и не топай. Чем тише мы будем себя вести, тем выше вероятность дожить до утра.
— Давайте назад в веску попросимся! — не выдержала этой неопределенности Рыска. — Лучше уж среди дохлых кур спать, чем здесь!
— Не пустят.
— Почему?
— Потому что их трое волов, а вас один теленок с тележкой. — Альк тоже неплохо разбирался в воровском жаргоне.
— Зато у нас — во! — Жар победоносно потряс найденным мечом, второй рукой хлопнув по ремню висящего за спиной арбалета.
— Против трех оглобель и своры цепных псов?
Парень разочарованно бросил меч на снятые с коров вьюки. Крыс тут же с любопытством пробежался вдоль лезвия.
— Тсецкий, — презрительно заключил он.
— Здесь что, войско проходило? — не поняла Рыска.
— В смысле — средней паршивости. С такими все подряд ездят: и небогатые наемники, и тсарская рать.
— Это как же надо было упиться, чтобы потерять меч! — фыркнул Жар.
— Или в какой панике драпать.
Девушке стало совсем нехорошо. В сосняке было тепло и душновато, непривычно сухая земля грела, как печка. Если б Альк не взялся пророчествовать по-черному, место показалось бы Рыске очень уютным. А так — словно крошеный мухомор в блюдце с молоком, «гостеприимно» выставленный на стол для насекомых.
Пустить коров пастись крыс тоже не позволил, пришлось насыпать им зерна. Животные-то не возражали, но чем теперь подкармливать их днем, когда нет времени нормально пощипать травку?
— Весь день не ели, — ворчал парень, — теперь еще всю ночь не спать…
— Почему? Спи себе на здоровье. Может, даже проснуться не успеешь.
— Ну и буду! — с вызовом пообещал Жар. Постель, впрочем, он собрал почти бесшумно: если совет был несложен в исполнении, то вор предпочитал не пренебрегать оным. Мало ли. В его ремесле всякая мелочь важна. — Сдается мне, крысюк, что ты над нами попросту издеваешься!
— Проверь. — Альк, сгорбившись, глядел на вора с Рыскиного плеча, и вид у него был исключительно недобрый.
Жар никак не мог привыкнуть, что подруга терпит рядом с собой эту тварь. Вот и сейчас: протянула руку, запросто схватила поперек туловища и ссадила на вьюк. Только парень заметил, как злобно Альк в этот момент ощерился, — еще неизвестно, кто кого терпит.
Прошла лучина. Другая. Жар с Рыской лежали бок о бок, натянув до подбородка единственное покрывало, и слушали кузнечьи песни: больше тишину ничто не нарушало. Спать хотелось все сильнее, тем более что сам Альк безмятежно свернулся клубочком на Рыскиной груди, мерно поднимаясь и опускаясь вместе с ней. Но Жару чудилось, что крыс то и дело чуток приоткрывает глаз: ну что? Уснули уже эти простаки? Можно начинать задуманную подлянку?
— Говорят, — вор нервно облизнул губы, — что крыса может шмыгнуть спящему человеку в горло и так изгрызть кишки, что он будет три дня умирать в жутких мучениях…
— И не только в горло, — безжалостно прокомментировал Альк.
Рыска поспешно зажала рот ладонью и захрюкала уже в нее. Сдавленно посоветовала:
— А ты перед сном подвяжи челюсть платком, чтобы не разевалась.
Крыс зевнул, облизнулся:
— Да-да, и задницу тоже шишкой заткни.
— Да ну вас к Сашию! — Вор сердито повернулся к ним спиной. Рыска виновато, но все еще трясясь от смеха, погладила друга по плечу. Жар сердито им дернул.
Альк тем временем решил, что достаточно выспался днем, и принялся изучать полянку. По-крысиному: сделает короткую вылазку, и обратно. Туда почти на животе ползет, жадно принюхиваясь, а назад стремглав мчится, будто гонится за ним кто. Друзья каждый раз вздрагивали, хотя крысиный топоток был едва слышен.
Наконец Альк угомонился, но покоя все равно не наступило: крыс пристроился к одной из веток лежака и принялся грызть ее с алчностью бобра. Звук был тихий, но исключительно противный. К тому же Рыска с детства его ненавидела.
— Что ты делаешь?! — не выдержала она.
— Зубы стачиваю.
— Зачем?
— Пища слишком мягкая. Растут быстрее, чем стираются.
— Так жрал бы зерно, — буркнул Жар. — Вон еще полторбы для коров осталось.
— Я лучше поточу.
— А с утра никак? — жалобно спросила Рыска.
Крыс не ответил, но хруст прекратился. Чем Альку так насолили сосняки, до сих пор оставалось загадкой. Сам-то он, похоже, ничуть не боялся и не таился. Может, действительно — издевается? Хочет проучить их за ослушание?
Успокоенная этой мыслью, Рыска закрыла глаза, но не прошло и пяти щепок, как в ухо льдинкой ткнулся крысиный нос.
— Что?! — вскинулась девушка, растревожив и Жара.
— Я пить хочу.
— Так вон баклага, на вьюке лежит, — не сразу сообразила Рыска.
— Если я ее прокушу — ты не станешь возмущаться?
— О Божиня… — Девушка вылезла из-под покрывала, дотянулась до баклажки и, вытащив пробку, налила немножко воды в ладонь. — На.
Крыс не двинулся с места.
— Руку сначала помой.
Возмущенная Рыска выплеснула воду на Алька, но тот успел увернуться.
— Значит, не больно-то тебя жажда мучает!
— Не настолько, чтобы пить из лужи.
— Так ведь не из лужи!
— Ты лучину назад в носу ковырялась. И Саший знает где еще, пока я спал.
— Засунь его в баклагу целиком, — зло посоветовал Жар. — И чистой воды нахлебается, и спесь смоет!
Но девушке так хотелось спать, что проще было уступить вздорной твари. Альк неспешно, со вкусом напился из пущенной на землю струйки. Как Рыска ни старалась делать ее потоньше, в баклаге осталось меньше трети. Жар, отчаявшись вразумить подругу, отвернулся от этого безобразия и натянул покрывало по самые уши.
— Хлеба дать? — на всякий случай спросила девушка, втыкая пробку на место.
— Захочу — попрошу. — Крыс тщательно вытер лапками мокрые усы и мордочку. Стоило Рыске улечься, как он вспрыгнул ей на живот и по-хозяйски устроился во впадине лона, будто Хольга ее специально для него сотворила.