— Слушай, — недоверчиво сказал Жар, — если видун запросто может угадать нужные чернила, то какой в них смысл?
— Не запросто. У нас примерно один к семи.
— Альк!!! — возмущенно взвыл вор, и Рыске жутко захотелось к нему присоединиться. — Ты опять за свое? Делать абы что, лишь бы делать?!
— Это все-таки выше, чем один к восемнадцати, — и глазом не моргнул саврянин.
— А каковы шансы, что среди них вообще есть нужный?
— Ты правда хочешь это знать?
Вор обреченно махнул рукой:
— Ладно, выбирай… ненормальный.
— Не я. — Альк отступил за Рыску, открывая ей вид на пузырьки. — Она.
— Что?! — Девушка испуганно повернулась к белокосому.
— А кто у нас путник?
— Ты!
— Я — «свеча». — Саврянин развернул девушку обратно, стиснул за плечи. — Давай «иди».
* * *
Музыканты играли, пары кружились, будто ничего не произошло. Закуски, правда, стали убывать куда медленнее — кто знает, из чего их там, на кухне, крутят? Некоторые подозревали, что это шуточка самого господина Полтора Клинка, решившего спьяну позабавиться над гостями — чего греха таить, многие из них заявились прежде всего на бесплатное угощение и развлечение, а замуж уже как получится.
Шарак продолжал расхаживать по залу, со смущенным видом выслушивая шуточки насчет своего кухаря (порой весьма едкие) и заверяя, что такое безобразие не повторится, но внимательный наблюдатель заметил бы, что вина он себе больше не подливает, а путник неотвязно маячит поблизости.
Прием близился к концу, и хозяин замка, подозвав жонглера и сказочника, щедро расплатился с обоими, хотя байку мудрец так и не досказал.
— Вы не предупредили, что у меня будет соперница, — словно в шутку упрекнул Невралий, с полупоклоном принимая деньги.
— Какая еще соперница? — не понял Шарак.
— Та милая черноволосая девушка с желто-зелеными глазами, — пояснил мудрец, поворачиваясь к столику, возле которого в последний раз ее видел, — но там уже стояли другие люди. — Сказочница. Которая зачем-то вырядилась в купеческое платье. У вас сегодня еще и спектакль будет, да?
— Нет, — насторожился хозяин. Путник подошел поближе. — Что значит — «вырядилась»?
— Так ведь она простолюдинка, — с ноткой жалости («Эх, такой самоцвет топорной огранкой испортили!») сообщил мудрец. — По крайней мере, когда мы пару недель назад с ней в Зайцеграде столкнулись, говор и повадки у нее были как из дремучей вески, горожане с одного этого веселились. Надо признать, бойкая девчушка и не без искры, но, увы, выше площадных баек ей не подняться.
— Она пришла на прием с моим коллегой, — припомнил замковый путник. — Я все хотел перекинуться с ним словечком, но парень словно нарочно держался на другом конце зала. Саврянин.
— Высокий, тощий и мрачный? Полноте! — добродушно рассмеялся Невралий. — Никакой он не путник. Бродяга, хам и пьянчуга, весь Зайцеград знает, как этот белокосый тамошнего наместника в кормильне отделал. Их, кажется, даже повесить за это хотели, но гляди ж ты — как-то выкрутились.
— Нет, он путник, — уверенно возразил замковый. — Или, по меньшей мере, обученный видун. Я почувствовал его дар, хотя было в нем что-то… странное. И крыса моя забеспокоилась.
— Крыса… — Шарак задумчиво поскреб подбородок, обмениваясь с путником понимающими взглядами. — Давай-ка разыщем этого саврянина и проверим, на месте ли его собственная «свеча».
Мудрец глядел им вслед, продолжая светло и приветливо улыбаться. Только в глубине глаз злорадные искорки проскакивали.
* * *
Луна просвечивала пузырьки по-разному, одни ярче, другие слабее. То ли от налива зависело, то ли от самих чернил — стекло было слегка затемненным, не понять. Рыске вспомнилось, как она выбирала записки для Сурка. Но там была одна из двух-трех, а тут — полторы дюжины!
Девушка раз перебрала их взглядом, другой. Этот? Или вон тот? Пятый слева почему-то больше других нравится…
— Вот, — робко сказала она.
Альк взял у нее пузырек и… молча поставил обратно.
— Почему?!
— Ты не использовала дар.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Давай еще раз.
— Только быстрее, — прошипел Жар. Когда вор забирался в дом, в голове у него словно лучина зажигалась: пока горит, безопасно. И огонек только что перевалил за середину.
Как же их выбирать-то?! Рыска вспомнила, что рассказывал саврянин, и попыталась представить вместо первого пузырька кучку цветных горошин, но в ее воображении они принялись кататься по столу, перемешиваясь и только что не хихикая.
— Любую задачу можно решить несколькими путями, — чуть слышно шепнул-дыхнул Альк в самое ухо. — Не пытайся найти вероятность для каждого пузырька. Выбери ту, в которой ты сможешь прочесть письмо.
Рыска сглотнула, заталкивая внутрь очередной рвущийся с языка — и совершенно лишний вопрос. Учить и учиться было некогда. Только делать, уповая на ту крошку удачи, что Хольга припрятала в рукаве от назойливых всезнаек-путников. Для их же блага, иначе останется только сдаться и умереть.
Письмо. Желтоватый плотный листок, так и норовящий скрутиться обратно. Где-то внутри него, будто древоточцы под корой, прячутся буквы, которые уже погубили одну жизнь и незаметно подбираются к следующим. Надо как-то выковырнуть их оттуда, пока они не натворили новых бед, выманить наружу… В ушах зашумело, стол и чучела начали расплываться, и только пузырьки почему-то остались четкими-четкими, как пузатые бусины на нитке. Рыске показалось, что еще чуть-чуть — и она увидит буквы, сможет прочесть безо всяких «теней». В углу листка блеснула золотинка, медленно поползла вверх, оставляя за собой линию…
Пальцы на ее плечах стиснулись.
— Альк! — спохватилась девушка и затрепыхалась, пытаясь высвободиться, но саврянин не позволил.
— Продолжай.
— Но… тебе же больно!
— Ничего, потерплю.
Рыска снова попыталась сосредоточиться на письме. Закрыла глаза — так было проще, хотя сердце все равно колотилось как бешеное. Это еще хуже, чем руку ему зашивать! Тогда девушка хоть знала, что делает, и лечила, а не калечила!
— Прислушивайся к себе, а не ко мне, дура. Нашла время сопли распускать.
От злого голоса саврянина Рыску чуть отпустило. Перед внутренним взором снова возникло письмо — такое осязаемое, что у девушки зачесались кончики пальцев. Еще чуть-чуть и из глубины бумаги начнут проступать буквы; вот, уже что-то виднеется, подсеченной рыбкой бьется на конце лески-дороги…
Рыска неосознанно вытянула вперед руку.
Дыхание за ее спиной стало еще тяжелее, с присвистом. Альк слишком хорошо понимал, что если закричит или даже застонет — заставить девчонку попробовать в третий раз не удастся.