– Ладно, – с нарочито небрежным видом проворчала я, – будет вам бутыль.
Адепт подозрительно ярко просиял.
Я толкнула тяжелую пружинную дверь и над головой глухо звякнул маленький закопченный колокольчик. В лицо пахнуло дымом и помоями. Но привередничать не приходится. Корчма «Ретивый бычок» – единственное место в Стармине, где подают обожаемый мною томатный сок. К тому же там постоянно что-то происходит – то драка на стульях, то бешеная собака забежит, то труп чей-нибудь найдут – лежал себе в салате, как живой, подавальщица ему даже счет принесла. И сразу – визг, кутерьма, суматоха. Ретиво, одним словом.
Итак, дверь хлопнула за моей спиной, привлекая общее внимание. По мнению посетителей, ничего особенного я из себя не представляла – девушка с рыжеватыми волосами, в потрепанной кожаной куртке и обтягивающих штанах, заправленных в сапоги, без оружия и украшений. Выжидательно приутихшая корчма снова наполнилась ровным гулом голосов, стуком кружек, смачным чавканьем и хлюпаньем. Корчмарь едва заметно кивнул, приветствуя постоянную клиентку. Я подошла к стойке и уселась на высокий табурет вполоборота к залу. На деревянном помосте танцевал, постепенно обнажаясь, длинноволосый фантом неопределенной расы, снабженный всеми полагающимися округлостями. Подобные фантомы за кружку пива наводили наши адепты. Судя по размерам округлостей, особенно верхних передних, сей шедевр вышел из-под рук Важека, еще одного моего сокурсника. День только начинался, и народу в корчме было немного. Два в стельку пьяных гнома, эльф, лица которого не видно под широким капюшоном, пять или шесть человек, с ними три продажные девицы, да несколько лешаков негромко обсуждают за отдельным столиком подробности торговой сделки.
Не успела я с разочарованием подумать: «Возмутительно тихий денек», – как дверь размашисто лязгнула о косяк, и в корчму шумной гурьбой ввалились тролли, топоча грязными сапогами и неприлично выражаясь о корчмах вообще и «Ретивом бычке» в частности. Один вытянул стул прямо из-под клюющего носом гнома, другой зажал в углу конопатую подавальщицу с опасно шатающейся стопкой грязных мисок в руках – впрочем, она не протестовала и только глупо хихикала. Я подобралась. Только их тут не хватало – наглецов, жутких охальников и бабников.
Это были тролли-наемники. Вообще у этой расы множество подвидов, и даже в пределах подвида один клан ни за что не спутаешь с другим. Есть снежные тролли, горные, каменные, подземные и пещерные, встречаются среди них даже карлики, великаны и людоеды. Кланы между собой постоянно враждуют, каждый считает себя венцом эволюции. Наемники, в общем-то, не чистокровные тролли. Паразитируют на человеческой цивилизации, ибо своих женщин у них нет, а потомство за деньги вынашивают такие вот продажные девицы, как та, что уже хихикает в углу.
Тем временем один из троллей целеустремленно направился ко мне, отшвыривая преграждавшие дорогу стулья и ловко перепрыгивая через накрытые столы. Самые робкие посетители похватали миски-кружки и на всякий случай пересели поближе к двери и распахнутым окнам. Самые смелые и прозорливые поспешили расплатиться, отлично понимая, что после драки им будет не до того, а к завтрашнему утру на долг набегут двойные проценты. Я на всякий случай встала и поудобнее перехватила кружку с соком, чтобы в случае чего утяжелить ее заклинанием, но это не понадобилось. Одно дело – столкнуться с незнакомым троллем (тролли, кстати, женщин за разумных существ не признают), и совсем другое – быть обруганной троллем-приятелем. Это у них называется дружеской беседой, и чем смачнее ругательство, тем больше уважение.
– Привет, цыпа, ну и выргная же у тебя нариита! Гхыр ог имре, мораан! – радостно выпалил тролль, звучно шлепнув меня по заду. По тролльим меркам это считалось изысканным комплиментом, хотя точный перевод такого высказывания на человеческий язык мог смутить даже бывалого грузчика. Общепринятых ругательств троллям решительно не хватало, как и терпения складывать их в трехэтажные фразы, когда можно ограничиться веским и всеобъемлющим «гхыр».
– Привет, Вал! – я потерла шлепнутое, но изображать недотрогу не стала, в ответ звонко чмокнув тролля в щеку. – Давненько не виделись.
Тролль повертелся на стуле, выглядывая корчмаря.
– Эй, ты, вагурц гхырный! – корчмарь понял, что обращаются к нему, но подошел с опаской.
– Кружку грушовки и два маринованных перчика. Да пошевеливайся, лабарр!
– Деньги вперед! – заискивающе, но непреклонно предупредил тот.
– На, удавись, кровопийца, – по стойке покатилась, зазвенела мелкая серебряная монета. В обратную сторону скользнула деревянная тарелка с двумя острыми перчиками, фаршированными чесноком, хреном и морковью. Я бы к ним заказала не грушовку, а пожарную бочку с водой.
Валисий (для друзей просто Вал) – выше меня на голову, широкоплечий, чуть сутулый, чем-то напоминает платяной шкаф с распахнутыми дверцами. Копна длинных, жестких, как проволока, темно-песочных волнистых волос переходит в короткую гривку на спине, да и общая волосатость заметно повышена – вон какую бороду на лапах отрастил. Глаза у тролля глубоко посаженные, неприятно светлые и по-змеиному невыразительные, брови угрюмо сдвинуты, нос длинный, горбатый, губы узкой бледной линией. Потрепанная кожаная куртка, черные рваные на коленях штаны, за поясом пара ножей да высится над плечом рукоять двуручного меча.
Прошлой зимой Вала, окровавленного и закоченевшего, подобрали на задворках Школы. Он, сжавшийся в комок и припорошенный снегом, отдавал концы под стеной амбара. Кто и за что его «приласкал», он так и не сознался. Ему не повезло вдвойне, потому что на факультете Травниц и Знахарей как раз начиналась зачетная сессия, «особенности физиологии троллей» в вопросах стояли, а практики не было почти никакой. Адепты накинулись на Вала, как воронье на падаль, и выжил он скорее вопреки их стараниям. Два дня лежал пластом, ни на что не реагируя, а на девятую ночь адепты совместными усилиями выкинули его из женского крыла.
Наши с Валом взаимоотношения походили на дружбу кошки с собакой – собака брехала, кошка шипела, ко взаимному удовольствию. Сначала я, как и все женщины – по именам он их принципиально не называл, не допуская кощунственной мысли о существовании женского интеллекта, удостаивалась от тролля лишь крепких эпитетов вроде «ваараки» и «хвыбы»; потом, чтобы хоть как-то выделить меня из общей массы и смягчить мой праведный гнев, Вал начал добавлять к ним уменьшительно-ласкательные окончания: – чечка, – ченька и т. д. Но и этот вариант меня не устраивал. Перебрав бессчетное множество слов, неуместных в общественных заведениях, мы остановились на нейтральном «цыпа».
– С бутылью пришла, а сок заказывает, – хмыкнул Вал, заметив оплетенное горлышко, выглянувшее из висящей у меня на плече сумки.
Ах да, бутыль. Проклятая бутыль крепчайшей травяной настойки, которую как-то надо пронести через Ворота. Дорогая, между прочим, последние деньги отдала, и то продавец уступил.
– «Ворожейка», – восхищенно облизнулся Вал. – Настоящая?