– Позвольте узнать, откуда вам стало известно, что мой муж скончался?
– Лена рассказала.
– Неприятная особа! Мне не нравится ее взгляд и манера общения. Эти пронзительные глазки, хитрые губы и не сходящая с лица ухмылка наводят на определенные мысли.
– Мне она показалась очень симпатичной.
– Значит, вы не умеете разбираться в людях.
Эра затушила окурок и, уставившись в окно, сказала:
– Как все-таки странно устроена жизнь, вы не находите? Два дня тому назад Семен приглашал вас в гости, и вот вы здесь, а его нет. Забавно, правда?
– Лена говорит…
– Господи, что вы заладили! Что она могла такого сказать? Мой вам совет: поменьше общайтесь с этой бабенкой.
– Неужели врачи не смогли помочь Семену Владимировичу?
– Как видите. Я приехала слишком поздно, Сема был уже мертв. Я ему неоднократно говорила: прекращай свои банные эксперименты, а он лишь отмахивался. Только безумец, зная, что у него слабое сердце, способен париться в бане при высоченной температуре. – Фетисова с издевкой посмотрела на собеседницу. – А я знала – рано или поздно это добром не кончится. И вчера, уезжая в город, предчувствовала беду. Он должен был умереть, понимаете, должен! На той неделе мне приснился сон, как Сема куда-то уходит вместе с моей покойной мамой. Это был знак. Разумеется, муж мне не поверил, он всегда подвергал сомнению мои слова. Считал себя знатоком жизни, а на деле… Все они, мужики, бабники и отъявленные грешники. – Эра Валентиновна стукнула кулаком по столу. – Не смотрите на меня так! И не смейте осуждать мою позицию! Я говорю то, что думаю, без лукавства и намека на ложь.
При виде пульсирующей жилки на лбу Эры Катке сделалось не по себе. Дамочка не на шутку разошлась. Еще немного, и она начнет плеваться огнем.
– Да, да, да, дьявол его дери! Семен был бабником! Его нисколько не волновали мои переживания, мои страхи и стенания. Он изменял мне с завидной регулярностью. А что может быть для женщины ужаснее мужской измены? Ничего! У нас нет детей, мне даже не к кому было обратиться за помощью, не у кого спросить совета, поддержки. Я была одна, понимаете, одна-одинешенька. Несколько раз находилась на грани – не могла видеть, как он сканировал маслеными глазками шлюх из телевизора. Семка буквально раздевал взглядом любую мало-мальски привлекательную бабу. На меня плевать, я – жена, друг, соратник, а вот все остальные… с остальными можно и поразвлечься!
На секунду Эра Валентиновна замолкла, а потом, глядя Катке прямо в глаза, с расстановкой произнесла:
– Если хотите знать, я безмерно счастлива, что мой муженек отбыл на небеса! Одним изменником меньше. У меня камень с души свалился, теперь я смогу жить и дышать полной грудью! Закончились денечки, когда я была вынуждена вариться в собственном унижении. Хватит! Кесарю кесарево. Семка заслужил именно такую смерть.
– Эра Валентиновна, о чем вы говорите?!
– Я говорю правду! А на правду никогда не обижаются, дорогая. На то она и правда. Сколько женщин, оказавшись на моем месте, захлебывались бы в рыданиях, уверяя окружающих, что они скорбят по нелюбимому супругу? Десятки? Сотни? Тысячи? А я – не такая. Я не умею и не желаю притворяться. Слез нет, жалости тоже. Я вдова, на том и закончим неприятный разговор! – Схватив новую сигаретку, Эра подбежала к двери: – Мне надо умыться.
Пока она отсутствовала, Копейкина подошла к пепельнице. Точное попадание – сигареты той же марки, что и найденный окурок. И Лена, и Эра курят одни и те же сигареты. И Лена, и Эра живут в километре от особняка. И Лена, и Эра побывали на солнечной поляне.
Совпадения? Случайность?
Фетисова прошла в комнату с блаженной улыбкой на губах.
– Знаете, сколько лет я держала в себе злобу на Семена, а сейчас… высказалась – и словно заново родилась. Вы не представляете, как мне легко! – Ее глаза заблестели, губы задрожали. – Я только сейчас осознала, что больше никогда не увижу Семена. Мы уже не будем совершать ежедневные прогулки по лесу, не будем вместе ездить за покупками в город, и он никогда не крикнет мне: «Дорогая, приготовь крепкого кофе!»
Катка наблюдала за Эрой, гадая, играет она или же дамочка в действительности поняла, какую глупость сморозила, вывалив совершенно незнакомому человеку информацию, о которой обычно не принято распространяться.
Как бы то ни было, Эра всхлипывала вполне правдоподобно.
– Вот и слезы появились, – шептала она. – Господи, помоги мне определиться, скажи, как жить дальше? Ненавидеть его или простить?
– Я, конечно, не бог, но знаю совершенно точно – ненависть и злоба еще никого не сделали счастливым, – заметила Ката.
Фетисова промолчала.
– Эра Валентиновна, возможно, сейчас не совсем подходящий момент, но я все же рискну. Скажите, кроме жителей деревеньки, в эти края часто заезжают чужаки?
– Чужаки? Что им здесь делать?
– У меня есть все основания полагать, что на нашей территории ночью происходили странные вещи.
– Какие именно основания?
Катка рассказала о надписи и крысе.
Фетисова была удивлена.
– Вот это новость! Из разряда невероятного. Удивили так удивили!
– Не скрою: я грешу на местных.
– Даже так? Надеюсь, меня вы к числу подозреваемых не причисляете? Хотя, если посмотреть на ситуацию под другим углом, с какой стати вы должны меня исключать? Забавно, в некотором роде даже смешно. Но ход ваших мыслей мне понятен. В округе, кроме нас, вроде как и нет никого. Только вот возникает вопрос – для чего местным заниматься, простите, полнейшей ерундой?
– Ответа у меня нет.
– Невольно вспомнишь Марианну с ее странностями, – сказала Эра.
– Марианну?
– Это супруга Иннокентия Эдуардовича.
Катка выпала в осадок:
– Так он женат?!
– И не единожды. Вы сами сказали, что в особняке помимо вас живет супруга Красницкого. Она которая по счету?
– Не знаю, наверное, первая.
Фетисова усмехнулась.
– Но не последняя. Марианна – третья жена старика.
– Ничего не понимаю! Иннокентий утверждал, что он одинок, и даже собирался выставить дом на продажу, а теперь выясняется, что у него имеется супруга…
– Имелась. Они развелись в две тысячи третьем. Марианна была неплохой бабенкой, хоть и с ветерком в голове.
– Вы общались?
– С ней – довольно-таки часто. Она приходила к нам по вечерам, когда Иннокентий после сытного ужина возлежал в гостиной и переваривал съеденное. Красницкого я недолюбливаю и практически ничего о нем не знаю. Кто он, откуда, как ему удалось сколотить огромное состояние – все в тумане. Да и Марианна на эти вопросы предпочитала не отвечать.