– Большая семья!
– До недавнего времени в квартире нашей жили только мы с мужем и сынишкой, а в том году пришлось престарелых родителей супруга из Новосибирска к себе взять.
– Ты чаек-то не пустой глотай, бери карамельки, все вкуснее. Уж прости, сахара у меня нет, закончился, а в магазин никак не соберусь. Ноги, проклятущие, тупой болью отдают. К вечеру вроде расхожусь, а ночью спасу нет. Хоть кричи. Утром до туалета пятнадцать минут топаю. Во как. А ведь совсем недавно я был о-го-го!
Лола встала.
– Так что ж вы молчите? Я сейчас в магазин смотаюсь, куплю вам сахар.
– Да ты что, касатка, не надо, неудобно, ты же на работе.
– Мой рабочий день закончился, документы я все равно отнесу только завтра, поэтому ждите.
И Лолита убежала. Вернулась она через полчаса с сумкой, битком затаренной продуктами. Помимо сахара девушка купила масло, сыр, колбасу, пельмени, всяких вкусностей к чаю.
– Вот! – она поставила сумку на табурет.
Савелий Дмитриевич закачал головой:
– Сколько я тебе должен-то?
– Нисколько. Все куплено от чистого сердца, кушайте на здоровье.
Ким чуть не прослезился.
– Касаточка ты моя милая! А пельмешки-то какие дорогие купила! Детонька, мне неловко.
Лола махнула рукой.
– Так и быть, раскрою вам маленький секрет. Очень уж вы на моего покойного дедушку похожи, Савелий Дмитриевич. Ну прямо одно лицо! Когда я вас увидела, глазам своим не поверила. А дедуля с бабушкой были для меня всем. Я рано осталась без родителей, так они меня вырастили, выкормили, на ноги поставили.
– Светлая у тебя душа, Лолочка. Кстати, а как тебя полностью величать – Лолита?
– В паспорте написано – Долорес.
– Долорес – красивое имя! Я буду тебя звать только так.
Лола приложила пальцы к вискам.
– Что с тобой?
– В голову ударило.
– Давление, – со знанием дела сказал Ким, – сейчас таблеточку принесу.
– Савелий Дмитриевич, с моей стороны не будет выглядеть хамством, если я полежу у вас минут десять?
– Касаточка, какие разговоры! Проходь в комнату, там диванчик мягкий, а я в таблетках пороюсь.
Когда старик принес болеутоляющее, Лола стояла у стены, с восторгом взирая на единственную картину на стене.
– Савелий Дмитриевич, это подлинник?
– Да, касатка. Нравится?
– Обожаю живопись, всегда мечтала стать художником. В юности помимо обычной школы ходила в художественную. А потом закрутилось, понеслось… Жили мы бедно, можно даже сказать, нищенствовали, поэтому, получив аттестат о полном среднем образовании, мне пришлось забыть свои сладкие мечты и устроиться на работу в магазин женской одежды. Когда в кошельке пусто, а дома сидят два престарелых родственника, забываешь обо всем. В голове постоянно стучит одна мысль: надо работать, получать копеечку, чтобы прокормить себя и бабулю с дедом.
– Твоя правда.
– Вскоре бабушка умерла, за ней следом ушел и дедушка. Я осталась одна. Каждый день, приходя с работы, кидалась на кровать и ревела в подушку, как белуга. Мне очень не хватало моих близких людей. Знаете, Савелий Дмитриевич, одиночество очень угнетает.
– Уж мне ль не знать, сам пятнадцатый год в одиночестве кукую. Как супружницу схоронил, так и с концами.
Лола провела пальцем по пыльной рамке:
– А потом я встретила своего будущего мужа. Любовь у нас случилась с первого взгляда. Правда-правда, увидела я его и поняла: он и есть мое счастье. Муж позже рассказывал, что подумал так же. Мы начали встречаться, строить планы на будущее, и жизнь уже не казалась серой и однообразной. Я поступила в институт, но на четвертом курсе ушла в академический отпуск. У меня родился сынок. К сожалению, к учебе я так и не вернулась. – Лола усмехнулась. – Дурой была. Все боялась, что приду в новую группу, а меня там не примут. Боялась, боялась, а в результате осталась без высшего образования.
Савелий Дмитриевич протянул ей таблетки:
– Выпей, касатка.
– Уже не надо, мне лучше.
Лола внимательно смотрела на картину. Савелий не преминул заметить:
– Эта картина старше меня.
– Да ну?
– Так и есть. Мне девяносто, а ей… – дед нахмурил лоб. – Как минимум, лет сто двадцать.
– А откуда она у вас?
Ким на мгновение замешкался.
– В наследство досталась.
– От кого?
– Ну… отец мой ее получил, а от него она ко мне перешла.
– А ему от кого досталась? – допытывалась Лола.
Савелий Дмитриевич прошаркал к дивану, опустился на мягкое сиденье и тихо прошептал:
– А папаша взял ее из дома помещика Кубышкина.
– В смысле, ему ее подарили?
– Нет, касатка, в те времена дарить было не принято, тогда люди брали… брали все, что хотели. Мой отец не был исключением.
Вопреки ожиданиям Кима, Лолита больше не задавала вопросов касательно картины. Пройдя в прихожую, девушка сунула ноги в сапожки.
– Мне пора, Савелий Дмитриевич, до скорой встречи.
– Удачи тебе, касатка, буду с нетерпением ждать.
Лола ушла. Ким подошел к окну и увидел, как сотрудница райсобеса садится в машину. Старик задумался. Или ему показалось, или Лола действительно говорила, что замерзла, пока шла к Киму? Шла или ехала? Дед пытался вспомнить слова Лолиты, но… в девяносто лет память имеет обыкновение уходить по собственным делам, не соизволив заранее оповестить об этом хозяина.
Савелий вернулся в комнату.
– И все-таки она сказала «пока дошла», – пробормотал он себе под нос.
Махнув рукой, пенсионер включил телевизор.
Неделю спустя Лола вновь пожаловала к деду.
– Касатка, ты проинтуичила, утром я о тебе вспоминал! – обрадовался старик.
– Посмотрите, что на улице-то делается, настоящий ледниковый период. На термометре минус тридцать, гололед, метель, а вы, наверное, без продуктов сидите? Я вам тут кой-чего прикупила, чтоб вы сами по морозу не ходили. Не ровен час поскользнетесь, еще перелом заработаете.
Дед млел от такой бескорыстной заботы. А еще говорят, добрые люди перевелись! Да ничего подобного! Хороших людей намного больше плохих.
В начале марта, во время очередного визита, Лолита заявила:
– Савелий Дмитриевич, есть потрясающая возможность подлечиться в санатории. Если согласитесь, могу организовать путевку на три недели. Местечко замечательное, врачи первоклассные.