В лифте Рома подмигнул Копейкиной.
– Вот видишь, все просто, как дважды два – четыре.
– Спасибо.
Лифт остановился на десятом этаже.
– Ой, а мне же на пятый, – спохватилась Катка.
– Не спеши. Я тут подумал, что ты можешь на время стать Нинкой. Холдеевых все равно нет дома, чем торчать на лестничной клетке, можем убить двух зайцев сразу.
– Стать Нинкой? Забавно. Это у тебя такое чувство юмора?
Роман дотронулся до перил.
– Давай зайдем в квартиру, я постараюсь все разложить по полочкам. Не бойся, не укушу.
В прихожей Роман постучал по комоду.
– Сумочку оставь здесь, а сама двигай за мной.
Они прошли по длинному, но узкому коридору и уперлись в стеклянную двухстворчатую дверь.
– Добро пожаловать в мое царство, – пригласил Роман.
Тридцатиметровое помещение, одна стена которого была обтянута небесно-голубой тканью, практически зияло пустотой. Мебели в поле зрения не наблюдалось. Зато Катка заметила фотоаппаратуру, два прожектора и неизвестного происхождения прибамбасы, о принадлежности которых, естественно, не догадывалась.
– Ты фотограф? – спросила она у Романа, проведя ладонью по ткани.
– И да и нет.
– Это как?
– Долго растолковывать, предлагаю перейти сразу к сути. У нас с Нинкой на сегодня была запланирована фотосессия.
– Она модель?
– Хм… модель. Такая же, как и ты. Ничего общего с моделями Нинка не имеет. Короче, она должна была предстать в образе бабочки. Фотосессия займет от силы часа полтора. Сама видела, Нинка смоталась. Время не терпит, фотки нужны позарез. Выручи, а? Фигурка у тебя нормалек, костюмчик впору придется. На лице будет маска, никто из знакомых тебя вовек не узнает.
– Для какого журнала снимки?
– Для мужского. Но ты не думай – никакой эротики. Все цивильно и культурно.
Попытавшись выяснить у Романа, почему для фотосессии нельзя пригласить настоящих фотомоделей, Катка вновь разбудила в крепыше зверя.
– Почему ты такая недоверчивая? Вопросы, вопросы, можно подумать, я заставляю тебя сниматься голой. Раз попросил, значит, надо. Безвыходное положение у меня. Пойми! Чего тебе стоит надеть костюм и часик попозировать?
Катарина почесала затылок.
– У меня, наверное, не получится.
– Я такого слова не знаю, – воспрял духом Роман. – Мы с тобой такие фотки сделаем – закачаешься. Ты, главное, верь в себя и положись на мое мастерство. А я свою работу знаю.
– На костюм бабочки можно взглянуть?
– Нужно! Стой, сейчас принесу.
Пока он отсутствовал, Катка прошлась по помещению и остановилась у окна.
– Интересно куда я вляпалась на этот раз? – прошептала она в тот момент, когда Роман влетел в комнату, держа в руках костюм.
Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы Копейкина запротестовала.
– Нет, нет и нет. И не проси и не умоляй. Я не надену это убожество.
– Убожество? Да ты чего, нормальный костюм.
– Он смахивает на костюм ночной бабочки.
– Ёкалэмэнэ! Не узнают тебя в нем!
Леопардовые лосины и кофта из тонкой кожи, в которые Роман предлагал облачиться Катке, выглядели вульгарно-вызывающе. В другой руке Рома держал красные лакированные туфли на высоченной шпильке.
– Классный прикид. Не надо судить о вещах, не примерив их. Вот увидишь, ты потом еще переодеваться откажешься. Не тяни – время идет.
– Роман, не пойми меня неправильно, но я лучше пойду. Извини. Позвони Нине, попроси прощенья, и она обязательно вернется.
– Ноги ее не будет в моей квартире!
– Я не могу. Не сердись.
Катка вышла в коридор, взяла сумочку и намеревалась открыть дверь, когда Роман по-детски плаксиво заявил:
– Не уходи. Хочешь, я тебе заплачу за съемку. Не стесняйся, только скажи сколько. Двести баксов устроит? А триста? Ладно, черт с ними, с деньгами! Плачу пятьсот, и начинаем работать.
Катарина медленно повернулась к фотографу.
– Ты хорошо знаком с четой Холдеевых?
– Так-сяк. В дружеских отношениях не состоим, но и не враждуем, вращаемся в разных кругах. Мы все больше привыкли жить в ладах с собой и с законом, а Валерка… – Роман умолк.
– Что Валерка?
– Ты мне помочь отказалась, а я должен перед тобой стелиться? Ну уж нет. Собралась уходить – попутного ветра.
– Договаривай до конца, и начнем съемку.
Роман потер ладони.
– Другой разговор. Это по-нашему. Иди, переодевайся.
Бросив сумку и приготовившись к позору, Копейкина поплелась по коридору.
Стащив с себя джинсы и блузку, она уставилась на костюм бабочки.
Роман подавал реплики из-за двери.
– Быстрее. Не копайся.
Лосины и кофта сидели как влитые, создавалось впечатление: это не одежда, а вторая кожа.
Сунув ноги в туфли, Ката невольно вспомнила свекровь. Для Розалии туфли на двенадцатисантиметровой шпильке – повседневная обувь. Тогда как для Катки дефилирование на высоких каблуках приравнивается к китайской пытке.
Смущаясь собственного вида, она разрешила Роману войти.
– О-ба-на! Ты даже лучше, чем Нинка. Здорово, что она слиняла.
– Говори про Холдеевых.
– Это строго между нами. Не хочу прослыть в доме сплетником, перемывающим кости соседям.
– Заметано.
– Валерка Холдеев имеет отношение к местной мафии.
– Браток?
– Если бы. Бери выше. По-моему, он хозяйничает в нашем районе. Ну типа крышует. Связываться с мужиком решается не каждый. У него довольно богатая биография. Дважды сидел в местах не столь отдаленных, по словам нашего общего знакомого – ходил на зоне в авторитетах.
– А Магда?
– Магда – тетка прикольная. На уме сплошные развлечения со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– У них есть дети?
– Не-а. – Роман оценивающе окинул фигуру Катки хитрым взглядом. – А ты ничего.
– Прекрати.
– Нет, ну правда. И грудь у тебя…
– Я уйду.
– Все, все. Забудь. Грудь у тебя обычная. Так, ничем не примечательная.
Копейкина нахмурилась.
– Опять не угодил? Вас, женщин, не понять. Скажешь одно, недовольны, озвучишь прямо противоположное, снова мимо.
– Ты лучше помалкивай.