Она стартанула, как необъезженная лошадь. Бампер с треском отлетел и ударил меня между лопаток. Я упал в траву и минут пять не мог вспомнить как нужно дышать.
– Я вдова? – склонилась надо мной Элка.
– Лет через шестьдесят, – пообещал я, с трудом поднимаясь. – Ты специально в меня целилась?
– Специально. Всю жизнь мечтала запендюрить тебе бампером по спине. Как ощущения?
– Прекрасные. Словно на мне потоптался индийский слон.
– Эй, братцы! – позвал нас Сом из колодца. – Боюсь, вам меня не вытащить, пока я не похудею килограмм на пятнадцать! Я поднялся на пару метров и застрял как пробка в шампанском! Похоже, в этом месте колодец немного уже.
– Чёрт! Как же ты проскочил это место, когда туда падал?
– Не знаю.
Я заглянул в колодец, подсветив себе фонариком. Сом торчал гораздо ближе, но до него всё равно было метров пять-шесть.
– Мне гораздо лучше! – ободрил меня Аркадий. – По крайней мере, я выбрался из ледяной воды. Скажи, ты можешь меня покормить?
– Как?
– Я открою рот, а ты бросишь в него кусочек колбаски!
– У тебя есть колбаска? – обернулся я к Элке.
– Я, блин, тут волшебник! – проворчала Беда и достала из бардачка большой пакет чипсов.
Минут десять я целился чипсами в открытую пасть Сома. Он с хрустом жевал их, потом опять открывал рот, как голодный птенец.
– А теперь пить! – попросил Аркадий, когда последний золотистый кружок был съеден.
– Пить! – заорал я, не сомневаясь, что у Элки в машине есть всё, что нам нужно.
– Сидеть в колодце и просить пить, – покачала она головой, но, тем не менее, достала из машины бутылку колы.
Я открутил крышку и тонкой струйкой влил колу Сому в отрытый рот.
– Хорошо, – сказал Сом. – Но мало.
– Странный способ похудеть на пятнадцать килограммов! – склонившись в колодец, сказала Элка. – Теперь мы тебя отсюда точно не вытащим.
– Мне и здесь хорошо, – отозвался Сом. – Главное, чтобы кормили вовремя, остальное неважно.
Я обошёл вокруг колодца. Вариантов спасения Сома собственными силами не было никаких.
– Придётся вызвать спасателей, – развёл я руками.
– Нет! – взвыл в колодце Сом. – Только не спасателей!
– Почему? – ласково поинтересовалась у него Элка.
– Знаю я этих ребят! Они приедут с видеокамерами и будут снимать свою героическую работу со всех ракурсов. А через неделю меня мокрого, грязного, толстого и ободранного покажут в программе «Спасаем всех!» наравне со спасёнными дворовыми котами, которых пачками снимают с деревьев! Вот народ ухохочется! Нет уж, лучше тут сдохнуть!!!
Я решил, что должен уважать чувства друга, тем более, что на его месте поступил бы точно так же – лучше помер бы в жерле старого колодца, чем позволил снимать себя «спасам» на камеру.
– Я бы тоже лучше там сдохла, – прочитала мои мысли Беда.
– Ты бы там не застряла.
– Что ты имеешь в виду? Что мне нечем зацепиться?! Что у меня нет ни груди, ни зада?!
– Не начинай, – поморщился я. – У меня такое ощущение, что я никуда не уезжал.
– У меня тоже! – заорала она.
– Братцы, не ссорьтесь, – жалобно попросил Сом. – Поверьте, когда собой затыкаешь колодец, гораздо приятнее рассматривать звёзды, чем слушать чужие ссоры.
– Придурок, – зло шепнула мне Элка.
– Сама при… дура!
Спина у меня болела от удара бампером, а мозги совсем не работали. Единственное, что я мог предложить Сому, это сбросить прикуренную сигарету ему в рот.
– Придумала! – вдруг радостно подпрыгнула Элка. – Я придумала, как спасти Сома!
– Что ты говоришь? – не удержался я от сарказма. – И как же?! Попробуешь нырнуть за ним?!
– Нырять будешь ты, если захочешь. А я намажу Сома маслом.
– Что она со мной сделает? – осторожно уточнил из-под земли Аркадий.
– Намажет маслом, – пояснил я.
– Каким?
– Каким? – повернулся я к Элке.
– Любым! – подмигнула она моей тупости. – Оливковым, виноградным, льняным, подсолнечным, на худой конец, машинным. Ты какое предпочитаешь, Сомыч?
– А что, это мысль, – пробормотал внизу Сом. – Масло придаст моему телу скользкость… Тащите! Быстрее тащите масло! У меня в холодильнике есть пятилитровая канистра отличного оливкового масла холодного отжима!
– Опять Элка меня умыла, – пожаловался я, склонившись в колодец. – Ну что стоило мне самому додуматься облить тебя маслом?!
Элка фыркнула и убежала в дом.
Она вернулась через минуту, держа в руках большую канистру, на которой были нарисованы ветки оливы.
– Господи, как я устала быть и мозговым центром, и рабочей лошадью, и волшебником, и просто красивой женщиной! – картинно вздохнула Беда.
– Давай сюда масло, мозговой центр! – Я забрал у неё канистру, вытащил пробку и одним махом вылил всё масло в колодец.
– Блин, – простонал Сом. – Никогда не попадал в более глупую ситуацию. Выберусь наверх, убью вице-мэра и сам займу его место!
Пока он бубнил на глубине нескольких метров, я снова привязал верёвку к машине, на этот раз, закрепив её на фаркопе.
Элка села за руль, причесалась, подкрасила губы и только после этого плавно – удивительно плавно для такой резкой особы – тронулась с места.
Верёвка натянулась, рискуя лопнуть, фаркоп затрещал, машина с натугой поползла вперёд, испытывая несвойственную для себя нагрузку. Над колодцем показалась масляная голова Сома, потом его плечи, торс, руки, прижатые к телу и, наконец, ноги.
– Йес! – заорал Сом, плюхаясь на землю, как спелый персик. – Неужели мы сделали это?! – Я сделала! – крикнула Элка, выходя из машины. – Без меня бы вы до сих пор звёзды считали и в раскрытый рот чипсы кидали.
Я распутал Сома от пут, которыми он упаковал себя, но встать Аркадий не смог.
– Затёк, – пояснил он, лёжа на травке. – Весь на фиг затёк.
– Его растереть надо! – пощупала Беда его мокрые джинсы. – Водкой!
– Гарсон, водки! – приказал я.
– Ещё раз назовёшь меня гарсоном, утрамбую в колодец и залью хлоркой, – прошипела Беда и снова умчалась в дом.
Вернулась она, рузумеется, с водкой.
Мы раздели Аркадия до трусов и начали растирать, старательно обходя рану на ноге, которую он получил в доме Чусова. Это было нелёгкое дело – растереть двести десять кэгэ живого веса так, чтобы в них восстановилось кровоснабжение. В завершение всего, Аркадий вдруг запел по-французски. Вот уж не думал, что повара настолько хорошо владеют французским, что имеют наглость петь на нём, когда их растирают водкой.