– Ты звонил маме?! Ты сказал, где ты?!
– Нет. Я не хочу расстраивать маму, Глеб. Тем более, что я не знаю, где я. Мне натянули на глаза какую-то дурацкую шапку, прежде чем привезти сюда.
– Тебя кормят?!
– Да!
– Не бьют?!
– Нет!
Я спрашивал какую-то ерунду, не в состоянии добраться до главного вопроса, и какой он был – главный вопрос, – я не очень-то хорошо понимал.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Тут нет окон, и очень темно, но в остальном всё нормально. Глеб, передай маме, что не нужно платить за меня столько денег! Я не могу сказать почему, но не нужно! Меня заставили прочитать тот текст, который на видео! Заставили, а на самом деле…
– Кто?!! – До меня наконец дошло, что я должен спросить в первую очередь. – Кто заставил?! Кто тебя похитил?! Ты знаешь?!
– Знаю. Но я не могу сказать, Глеб… – Я отчётливо услышал, как голос у Прохора задрожал и налился слезами. – Я не могу… Это будет неправильно! Я не могу! Я позвонил сказать, что не надо платить за меня столько денег! Извини, кажется, кто-то идёт. Не могу больше говорить!
– Кто?! – повторил я.
Он отключился, а я потряс трубку, словно мог вытрясти из неё ответ.
– Что он сказал? – тихо спросила Беда.
– Прохор не может сообщить, кто его похитил, потому что это будет неправильно. Что это значит?
– Это значит, что он знает похитителя, но почему-то не хочет его называть. С какого номера он звонил? – Элка выхватила у меня мобильник и проверила номер, с которого был сделан вызов. – Ну, конечно, не определяется, – пробормотала она. – Чёрт, самое время идти в милицию! Менты смогут узнать у оператора сотовой связи, откуда он повонил!
– Это могут сделать только Ирма и Никас. – Я забрал у неё телефон. – Только Ирма и Никас могут решить, обращаться в милицию, или нет.
– Ты прав, – вздохнула Беда и вдруг заорала: – Так гони быстрее к ним! Гони! Может, у Громовых включатся мозги, и они, вместо того, что бы собирать несусветный выкуп, отыщут в этом поганом городе хоть одного честного мента!!!
Когда мы подъехали к дому, Элка заснула мертвецким сном. То ли коктейль оказался таким убойным, то ли секс, то ли она просто безумно устала.
Я взял её на руки, принёс в домик, раздел и уложил в свою холостяцкую кровать.
– Почему это будет неправильно, Глеб? – в полусне пробормотала Беда. _ Почему?
– Хотел бы я знать, – вздохнул я, находясь в раздумьях, поцеловать Элку, или нет. Решив не разводить слюнтяйства и сантиментов, я просто укрыл её одеялом.
Спустившись вниз, я принял душ, побрился, причесался и даже воспользовался дезодорантом, стоявшим на полке. Проделав с собой все эти манипуляции, которые позволили бы мне войти с важным известием в хозяйский дом в три часа ночи, я вышел из домика.
В гостиной горел свет, и я решительно направился туда.
Но перед большим плазменным экраном сидела не Ирма, а Никас. Он смотрел запись с Прохором без звука, пил коньяк и беззвучно рыдал. Слёзы катились по его бледным щекам и капали в бокал.
– Извини, – пробормотал я. – Прости, что так поздно, но нужно поговорить.
Он кивнул, вытер слёзы платком, и, достав из бара второй бокал, налил в него коньяк.
– Пей! – пьяно приказал он.
– Спасибо, не хочу. – Я отодвинул бокал.
– Пей, я тебе говорю! За здоровье Прохора! – Он стукнул кулаком по столу и включил звук.
– Мама! Мамочка! Я хочу к тебе! – зазвенел из колонок голос Прохора. – Мама, я не боюсь! Я совсем не боюсь!
Я залпом выпил коньяк и нажал на «паузу». Конечно, я предпочёл бы разговаривать с Ирмой, но, в конце концов, Никас – отец, и он тоже принимает участие в судьбе сына.
– Прохор мне позвонил, – без всяких вступлений сказал я.
Никас поднял на меня мутные глаза и улыбнулся.
– Что ты сказал? Я не понял…
– Я сказал, что тридцать минут назад мне звонил Прохор!
– Что?! – Никас вскочил и попытался потрясти меня за грудки. Его руки дрожали, а лицо исказила гримаса боли. – Откуда он звонил?!
Я легко отодрал его от себя и усадил в кресло.
– Прохор не знает, где он. Ему натянули на глаза шапку, когда везли. Но самое главное, он чувствует себя хорошо, его кормят и не бьют.
– Не бьют? – жалобно переспросил Никас. – Его не бьют? Но как он смог позвонить?! И почему тебе?
– Он украл у кого-то мобильный. А я научил его заучивать наизусть все телефоны.
– Ты знал, что его похитят?! – нехорошо усмехнулся Никас и отхлебнул коньяк прямо из бутылки.
– Не говори глупостей. Я просто учил мальчишку не быть рохлей и трусом.
– Что Прохор ещё сказал?! – заорал Никас.
– Он очень просил не отдавать за него так много денег.
– Он сказал, кто его похитил?!
– Тут какая-то странность… – Я прошёлся по гостиной, мельком глянув на телевизор, где на паузе с открытым ртом замер Прохор.
– Говори! Говори! – закричал Никас. – Что ты тянешь?! У тебя никогда не похищали сына?! Ты не знаешь, что это такое, когда сердце рвётся на части от неизвестности и невозможности ничем помочь?! Кто украл моего ребёнка?!
– Прохор сказал, что он этого не может сказать. Знает, но сказать не может, потому что это будет неправильно.
Никас неожиданно захохотал.
Он хохотал долго – до слёз, до колик, и это смахивало на истерику. Я уже хотел залепить ему пощёчину, но он вдруг перестал ржать, вытер платком глаза и в упор посмотрел мне в глаза.
– Ты за идиота меня принимаешь? Что значит – знает, но сказать не может?! Что значит – «будет неправильно»?
– Не знаю. У меня только одна версия – Прохор так боится своего похитителя, что не рискует назвать его имя.
– О господи! – схватился Никас за голову. – И за что мне всё это?! За что?! Ну да, я немножко оболтус, не обременённый никакими талантами, да, я почти альфонс, но я не заслужил такого наказания, не заслужил!!
– Скажи, Ирма решила с деньгами? У неё есть необходимая сумма?
– Что? – вскинул он на меня красные глаза. – Ах, деньги… Да, Ирма выписала на меня доверенность по которой я могу от её имени снимать деньги со счетов, продавать имущество и даже распоряжаться её бизнесом. Ирма сама не может всем этим заниматься, она плохо себя чувствует… Очень плохо.
– Вы вызывали к ней врача?
– Какой врач! – заорал Никас. – Какой к чёрту врач! Любой врач начнёт выяснять причину такой глубокой депрессии! И что мы скажем? У нас похитили сына, да?! Чтобы врач разболтал об этом на каждом углу, и над Прошей нависла угроза?! Ты этого хочешь, воспитатель хренов?!