— Рейс! — Мальцев снял соломенную широкополую шляпу и стал критически рассматривать себя в зеркале.
— Секс! — теряя терпение, я не очень воспитанно указал пальцем на пышную грудь девушки.
— А какой марки телефон у Сазона? — вдруг подала голос из кухни маман.
— «Сименс»! — охотно ответил ей Мальцев.
— Тогда все понятно, — прокричала маман. — В этих «Сименсах» есть функция Т9 — автоматический набор текста. Чтобы долго не набивать текст, эта функция подставляет нужное слово из памяти телефона. В словах «секс» и «рейс» порядок набора клавиш совпадает, а поскольку «секс» употребляется чаще, то и выскакивает на дисплей первым именно это слово! Старый прикол! Об этом все уже давно знают!
— Все — это вы, Генриетта Владимировна? — любезно осведомилась Беда.
— Хлопцы! — заорал дед. — Хватит меню обсуждать! Стройся! Равнение направо! На кухню шагом марш!
Мы гуськом потянулись на кухню.
На кухне Элка почему-то все-таки чистила перепелиные яйца. Маман колдовала над туркой — картина была практически идиллической.
— Элка! Ты что, разоряешь воробьиные гнезда?! — завопил дед. — Генка! А ты все же приехала! Молодец! Пора, наконец, познакомиться с сыном, он практически вырос, не орет по ночам и не марает пеленки! — Дед звонко хлопнул маман по заднице. Она вздрогнула и пролила кофе на газ. Синее пламя с прощальным шипением погасло.
— Не смей называть меня Генкой! — возмутилась маман и специальной зажигалкой наладила пламя.
— Что?!! — заорал дед. — Говори громче, не щелкай клювом как полудохлая утка!
— Ну, нисколечки не изменился, — вполне мирно себе под нос констатировала маман. — А сколько воды утекло!
Дородная девушка смущенно присела на краешек стула и с интересом стала смотреть, как Элка чистит мелкие яйца.
Мальцев смахнул невидимую пыль с диванчика, сел и, вальяжно закинув ногу на ногу, откинул небрежно со лба непослушную прядь.
Елизар Мальцев, в прошлом поэт и прозаик, теперь с головой ушел в новое дело — он начал маслом писать картины. В основном это были морские пейзажи. Вернее, — это были одни только морские пейзажи. В нашей квартире она висели на каждом шагу — одинаковые синие квадраты с небанальными названиями: «Изнывающее море», «Разочарованное море», «Влюбленное море», «Разъяренное море», «Сытое море», «Голодное море» и даже «Поддатое море».
Елизар штамповал свои шедевры десятками, сотнями, называл себя «маринистом», носил яркие шейные платки, льняные костюмы, седую кудрявую шевелюру — слыл, одним словом, творческой личностью и, несмотря на занятость в Сазоновом бизнесе, всегда находил время постоять с мольбертом у моря с задумчивым прищуром и с занесенной для очередного мазка кистью. Елизар умудрялся «выставляться» со своими «синими квадратами» в местных Домах культуры, а однажды Сазон даже откупил ему на неделю зал в городской картинной галерее. Выставка называлась «Мат Айвазовскому» и, как ни странно, собрала кое-какие сборы.
— Элка, будешь лопать воробьиные яйца, так и останешься стиральной доской! — закричал дед. — Эй, Кармен, доставай из сумки жратву!
Девушка подскочила, открыла баул и стала метать на стол какие-то объемные свертки.
— Кстати, дамочки и господа, разрешите представить вам Кармен! — провозгласил Сазон. — Это типа моя невеста. Вполне возможно, что я женюсь на ней. Она испанка и ни бум-бум по-русски!
— Ни бум-бум! — подтвердила Кармен, сверкнув исподлобья черными очами.
— Вообще-то, ее зовут Долорес, — вмешался Мальцев, — но Сазон всех испанок зовет Кармен. Долорес знает только одну русскую фразу: «Хорошо, господин».
— Хорошо, господин, — повторила Кармен и широко улыбнулась.
— Ну и дела, — развел я руками.
Утро еще только набирало силу.
— Деточка, бросьте вы эти чертовы яйца. Лучше достаньте во-он с той полочки кофейные чашки.
— Кофеин, Генриетта Владимировна, гораздо пагубнее влияет на организм, чем холестерин. Особенно если в нем вдруг заведутся раковые клетки.
— А что, в вашем организме завелись эти клетки?
— Ни бум-бум! — широко улыбалась Кармен, разворачивая свертки и извлекая из них пластиковые упаковки с салатами, нормальные яйца и даже огромную копченую курицу.
— Господи, в Испании такое неземное Средиземное море, — мечтательно простонал Мальцев с дивана.
— Что?! Говорите громче! У вас, что батарейки сели?!! — орал дед.
— Хорошо, господин! — начала раскланиваться Кармен.
— А почему вам не дает покоя мой прекрасный организм, Генриетта Владимировна? Потому что он молод, красив и неглуп?
— Вовсе нет, деточка. Просто у вас явный дефицит веса. Это нехорошо.
— Для кого нехорошо, Генриетта Владимировна?
— Для вашей красоты и ума, деточка!
— Генка, ты никак третируешь Элку?! — дошло наконец до Сазона. — Отставить!!!
— Не смей называть меня Генкой!
— Ни бум-бум! — Кармен жестом пригласила всех нас к столу.
— Рота, всем жрать! — приказал дед, усаживаясь на стул.
— Не садитесь на угол, деточка, а то семейная жизнь не заладится!
— Где у круглого стола вы видите угол, Генриетта Владимировна?
— В подарок на свадьбу я привез вам из Испании свою лучшую картину. Она называется… — Мальцев пересел поближе к столу.
— Ни бум-бум!
— … она называется «Охеренное море».
Это море меня добило. Я вдруг отчетливо понял, что завтракать в такой обстановке я не смогу. А также я не смогу в ней обедать, ужинать, спать, и просто дышать. Я схватил со стола батон и улизнул в свою комнату. Там, схватив телефон, я набрал номер своего старинного друга детства.
— Колян, — откусив пол батона, сказал я, — помнишь, ты говорил мне, что хочешь поехать во Владик к отцу, но не можешь найти себе на работе замену? Так вот, я согласен тебя подменить на пляже, при условии, что мне можно будет жить, или хотя бы время от времени ночевать на спасательной станции. Я готов приехать прямо сейчас!
— Ты же вроде женился? — осторожно поинтересовался Колян.
— Женился, — вздохнул я и опять откусил батон. — Но еще как-то не очень привык. Пойми меня как спасатель спасателя — мне просто необходимо холостяцкое логово и хоть какая-нибудь работа. Иначе я просто не выживу. Выручай!
— Ура! — заорал Колян на том конце провода. — Немедленно приезжай!
* * *
Я принял правильное решение — занять себя каким-нибудь делом.
Неделя на спасательной станции пролетела почти незаметно. Колян ввел меня в курс дела, объяснил обязанности пляжного спасателя и со спокойной душой улетел во Владивосток, объявив, что вернется не раньше, чем через месяц.