— Да скажешь ли ты, наконец, что за вывод ты сделал?
— Он столь очевиден, что сударь и сам придет к нему… после моего третьего вопроса…
— Третьего?..
— Если сударь не желает…
— Ну, бери же быка за рога, сукин ты сын! Похоже, ты хочешь меня разозлить!
— Сударь отлично знает, что я неспособен сделать что-либо подобное, направленное против его особы…
— Так выскажешь ты или нет свой третий вопрос?
— Не обратил ли сударь внимания на перемены в поведении месье Марселя Лориана после отъезда из Орана?
— Нашего дорогого Марселя?.. И правда… похоже, он очень благодарен мне за ту маленькую услугу, что я был счастлив оказать ему… а также его кузену…
— Речь идет только о месье Марселе Лориане, а не о месье Жане Таконна, — заявил Патрик. — Не заметил ли сударь, что мадемуазель Элиссан бесконечно нравится этому юноше и что он уделяет ей больше внимания, чем позволительно по отношению к девушке, которая уже наполовину связана брачными узами и за которой супруги Дезирандель ходят, как настоящие законные тени, и не без резона?..
— Ты это видел, Патрик?
— Как это ни неприятно сударю.
— Да… мне уже говорили… Эта добрая мадам Дезирандель… Я думаю… Ба, да это же чистая игра воображения!
— Осмелюсь утверждать, что мадам Дезирандель не единственная, кто это замечал…
— Вы не отдаете себе отчета в том, что говорите — ни одни, ни другие! — воскликнул месье Дардантор. — А если это правда, то до чего можно дойти?! Нет, я советовал устроить брак Агафокла и Луизы и буду и впредь ему способствовать, и он обязательно состоится!
— Сожалею, что приходится вступать в противоречие с сударем, но вынужден настаивать на моем видении вещей…
— Настаивать… и за спиной играть мелодию на кларнете!..
— Обвиняя людей в слепоте, — произнес сухо Патрик.
— Но это бессмыслица, ничтожество ты эдакое!.. Марсель… парень, которого я вырвал из бушующего пламени… добивается Луизы!.. Это так же глупо, как если бы ты утверждал, что обжора Орьянталь намерен просить ее руки!
— Я ни словом не обмолвился о месье Эсташе Орьянтале, — ответил Патрик. — Месье Эсташ Орьянталь не имеет ничего общего с этим делом, касающимся, прежде всего месье Марселя Лориана.
— Где моя труба?
— Труба сударя?..
— Да, то есть моя шляпа…
— Вот шляпа сударя. Шляпа, а не труба, — промолвил сердито оскорбленный Патрик.
— Запомни хорошенько, ты не знаешь, что говоришь! Ты в этом ни капельки не смыслишь и бесцеремонно запускаешь лапу в чужую душу!
Взяв шляпу, месье Дардантор разрешил слуге удалиться.
Однако не исключено, что перпиньянец чувствовал себя несколько поколебленным в своей уверенности… Да, этот лентяй Агафокл не продвинулся ни на шаг… И, кстати, Дезирандели вознамерились напустить на него холоду, словно он несет ответственность за мысли Марселя Лориана!..
Месье Дардантору вспомнились кое-какие мелкие факты, и в результате он дал себе зарок смотреть на все открытыми глазами.
Но в то утро во время завтрака перпиньянец не заметил ничего подозрительного. И, уделив Марселю несколько меньше внимания, чем обычно, все свое дружелюбие перенес на Жана, своего «последнего спасенного».
Что же касается Луизы, то она выказывала искреннюю привязанность к месье Дардантору, и тот стал, наконец, догадываться, что она слишком уж хороша для ничтожества, предназначенного ей в мужья… и что они сочетаются не лучше, чем соль и сахар…
— Месье Дардантор! — окликнула перпиньянца мадам Дезирандель во время десерта.
— Слушаю вас, дорогая, — отозвался он.
— Проходит ли железная дорога между Тлемсеном и Сиди-бель-Аббесом?
— Да, но только строящаяся…
— Жаль!
— Почему же?
— Потому что месье Дезирандель и я предпочли бы возвратиться по ней в Оран…
— Ну что вы! — возразил Кловис Дардантор. — До Сиди-бель-Аббеса — отличный тракт! Никакой усталости… никакой опасности… ни для кого…
И он улыбнулся Марселю, не заметившему этого, и Жану, скрипнувшему зубами, словно его обуяло желание укусить своего спасителя.
— Да, — вступил в разговор месье Дезирандель, — путешествие нас очень утомило, и жаль, что нельзя его сократить… Мадам Элиссан и ее дочь так же, как и мы…
Фраза еще не была закончена, когда Марсель посмотрел на девушку и встретил ее взгляд. И на этот раз месье Дардантору пришлось признать: «Так и есть!» И, вспомнив тонкую мысль поэта, что «Бог даровал женщине уста, чтобы вопрошать, и очи, чтобы отвечать», он спросил себя, какой же ответ дали глаза Луизы.
— Тысяча чертей! — пробормотал перпиньянец и затем произнес: — Что делать, друзья мои! Железнодорожная линия еще не действует, и поэтому мы не сможем разделиться!
— А нельзя ли отправиться в путь сегодня же? — не успокоилась мадам Дезирандель.
— Сегодня?! — воскликнул месье Дардантор. — Не осмотрев бесподобный Тлемсен, его склады, крепость, синагоги и мечети, бульвары, окрестности, все те чудеса, о которых рассказал мне проводник! Тут и двух дней едва хватило бы…
— Наши дамы слишком устали, чтобы совершить эту экскурсию, месье Дардантор, — холодно возразил месье Дезирандель. — Да и я тоже. Одна прогулка по городу — это все, на что мы способны! А вы как хотите… Можете осматривать свой бесподобный Тлемсен, сколько душе угодно… но только… с господами, спасенными вами из бушующих волн и пламени. Как бы там ни было, мы договорились отправиться завтра рано утром!
Это, видно по всему, было уже делом решенным, и Кловис Дардантор, несколько озадаченный насмешками месье Дезиранделя, увидел, как одновременно покраснели лица Марселя и Луизы. Чувствуя, что настаивать не стоит, он вышел из-за стола, успев, однако, бросить взгляд на погрустневшую девушку.
— Пойдемте, Марсель! Пойдемте, Жан! — позвал перпиньянец.
— Идем! — откликнулся Марсель.
— Кончится тем, что мы перейдем на «ты», — язвительно прошептал Жан.
В создавшихся условиях молодым людям не оставалось ничего иного, как последовать за Кловисом Дардантором.
Сын же Дезиранделей успел уже дать тягу, и можно было видеть, как они с месье Эсташем Орьянталем обходили продуктовые магазины и кондитерские лавочки. Вне всякого сомнения, президент Астрономического общества Монтелимара распознал в Агафокле естественные склонности к гурманству.
Кузены ввиду их душевного состояния не могли всерьез заинтересоваться таким любопытным селением, как Тлемсен — Баб-эль-Гарб арабов, расположенный в центральной части бассейна реки Иссера, в районе Тафна, хотя этого преемника древнеримской Помарии на юго-востоке и Таграрта на западе прозвали за его красоту африканской Гренадой. [111] Тщетно месье Дардантор, с путеводителем в руках, вещал своим юным друзьям, что в XV веке берберские племена сделали Тлемсен притягательным для промышленников, купцов, художников и ученых местом обитания, в котором проживало двадцать пять тысяч семей, включая три тысячи французов и три тысячи евреев, что ныне это пятый по численности населения город Алжира, что в 1553 году его захватили турки, в 1836 году — французы, затем Абд аль-Кадер и что в 1842 году он был окончательно завоеван Францией, после чего приобрел значение исключительно важного в стратегическом отношении пункта близ марокканской границы. Несмотря на все усилия перпиньянца, молодые люди едва слушали его и на все вопросы давали маловразумительные ответы.