Туземцы Новой Ирландии живут в стороне от поселенцев. Их деревни представляют собой беспорядочные группы лачуг, построенных большей частью на сваях. Они охотно бывают в Порт-Праслине и государственных учреждениях немецкой Меланезии. И хотя эти люди ленивы от природы и проводят целые дни ничего не делая, желание заработать несколько пиастров иногда овладевает ими. Нередко они нанимаются на разгрузку и погрузку судов. Их охотно нанимают, но при этом не спускают с них глаз, потому что они склонны к воровству.
Здешние туземцы небольшого роста, в среднем пяти футов, желтокожие, а не черные, как негры, с довольно большим животом, хрупкие. Волосы у них обычно падают на плечи мелкими локонами, какие носят женщины в более цивилизованных странах. Следует заметить, что у них низкий лоб и приплюснутый нос, большой рот с плохими, испорченными бетелем [113] зубами. Нос и уши проколоты, и в них вставлены небольшие палочки, с которых свисают зубы и перья животных или просто предметы быта. Они совсем недавно сменили одежду из коры на повязки из ткани. Эта небогатая одежда дополнена разрисовкой различных частей тела. Они раскрашивают щеки, лоб, плечи и грудь охрой, растворенной в кокосовом масле. Узоры татуировки не накалывают, а процарапывают острыми камнями или ракушками. Но вся эта раскраска, несмотря на бесконечные масляные втирания, которыми они пользуются, не может скрыть следов проказы и шрамов, полученных в частых схватках с соседними племенами Бирары. Нет никакого сомнения в том, что эти дикари были людоедами, да, возможно, ими и остались. Правда, в последнее время о случаях людоедства почти не слышно благодаря миссионерам, которые поселились на острове Рун, к юго-западу от Новой Британии, или Новой Померании.
Среди туземцев, собравшихся на берегу, не оказалось ни женщин, ни детей, только мужчины. Женщин и детей можно было встретить лишь в деревнях, где они заняты полевыми работами.
— Мы совершим несколько экскурсий в глубину острова, — сказал Зигер, — и вы сможете понаблюдать местных жителей.
— С удовольствием! — одобрил Хаукинс.
— Но сейчас я хотел бы поскорее показать вас госпоже Зигер, которая ждет нас с нетерпением…
— Идем, идем, — ответил судовладелец.
Дорога, которая вела к Вильгельмштафу, проходила по берегу в тени деревьев. Плантации, террасами уходившие в глубину острова, доходили до самых прибрежных скал. Справа до самых пиков Лану простирались густые леса. Если путник сворачивал с дороги на тропинку, он сразу попадал в густой лес с великолепными арековыми пальмами, [114] панданусами, [115] барингтонами [116] и баньянами. [117] Сетки лиан, с ослепительно желтыми цветами, обвивали стволы до самых верхушек.
Господин Зигер не уставал наставлять своих гостей:
— Будьте внимательны, остерегайтесь колючек, иначе вы придете почти голыми, что не очень прилично даже в Новом Мекленбурге!
Разнообразие этих новоирландских лесов действительно восхищало.
Повсюду росли гибискусы, листья которых напоминают липу, пальмы, обрамленные вьющимися растениями, калофиллумы, [118] стволы которых достигают тридцати футов в диаметре, ротанговые [119] и саговые пальмы [120] — из мякоти их стеблей туземцы изготовляют нечто вроде хлеба, панкрациумы, [121] увенчанные белыми шапочками, в листве которых гнездятся скарабы — вовсе не птицы, а улитки. Вся эта богатейшая лесная флора выглядела здесь гораздо пышнее, чем на других островах Тихого океана, а выходящие наружу корни многих деревьев образовывали естественные хижины, где могли спокойно поместиться пять-шесть человек. Лесные опушки были окружены высоким кустарником и изобиловали прозрачными ручейками, воды которых использовались в земледелии. На полях работали туземки, старательно выращивая сахарный тростник, батат [122] и таро.
Ни хищные звери, ни ядовитые змеи не водились в этих краях, где фауна гораздо беднее флоры. Иногда попадались дикие свиньи, гораздо менее опасные, чем кабаны, да к тому же почти одомашненные, собаки, которых томбаринцы называют «пул», двуутробки [123] и множество мелких крыс. Многочисленные термиты, или белые муравьи, развешивали свои гнезда на деревьях, а между ними тянулись сети паутины, сотканной множеством ярко-красных и голубых пауков.
— Там что, собачий лай? — спросил вдруг Нат Джибсон.
— Нет, — ответил Зигер, — это не собаки лают, это птицы кричат.
— Птицы? — удивленно переспросил Хаукинс.
— Да, есть такой лающий ворон на архипелаге Бисмарка.
Нат Джибсон и Хаукинс были обмануты криком ворона, как некогда Бугенвиль, впервые попавший в леса Новой Ирландии. Эта птица действительно удивительно точно подражает собачьему лаю.